Барин непрерывно боролся со всякими проявлениями лжи, пытаясь менять управляющего, скрывающего или умалчивающего от него подобного рода проявления, при этом смена очередного приказчика, или управляющего. как нынче было модно говорить, не приводила к действенным мерам. Каждый новый работал по-старому, и Летлинский, измученный постоянными поисками, остановился на Мельникове.
Конечно, Тимофей Васильевич внимал всем рекомендациям знающих сельское хозяйство людей. Он внимательно изучал статьи о ведении земледелия, пытаясь понравившиеся ему новшества внедрить на своей территории.
Крестьяне и дворовые его боялись за суровость, но уважали за справедливость.
Любые доносы (Мельников называл их «отчеты») хозяин досконально проверял и действовал по своему усмотрению. Он был нетерпим к хамству, обману, воровству и с каждым, кто преступал черту дозволенного, обходился жестко.
Кроме своих дворовых, на барина работали крестьяне соседних сел, нанимаемые управляющим, но по поручению «самого». Местные не были тунеядцами, но Тимофею Васильевичу очень хотелось иметь особенно трудолюбивых и ответственных людей в своих деревнях.
С этой целью он купил нескольких человек и привез их в имение. Вчера Мельников доложил о воровстве леса. Летлинские занимались улучшением лесов. Каждое дерево на счету. Если прореживали зарастающий лес, то сучья вязались и шли на дрова, а бревна исключительно на строительство домов.
В это утро барин решил самолично проверить последний отчет Мельникова.
С этой целью он оделся как можно проще: шерстяные штаны, поношенные сапоги – не хотел привлекать ненужного внимания, хотя какой крестьянин не узнает большого серого жеребца барина! И в таком одеянии барин был великолепен.
Он обогнул усадьбу с запада и вдоль больших озер и направился к лесу.
Подъехав к крутому берегу, он спешился и вдруг заметил: под обрывом у кромки воды лежала юная девушка, с высоты косогора он сумел увидеть, что она «бледная как снег».
Тимофей Васильевич спешно спустился к воде и почти бегом преодолел последние метры вдоль берега. Он опустился на одно колено, приложил руку к шее и с облегчением заметил: «Живая, слава Богу». Осторожно, подняв на руки, он нес ее словно фарфоровую статуэтку, нежную и чрезвычайно хрупкую.
До усадьбы идти недалеко, однако препятствием оставался крутой берег, который в одиночку позволял ему, мужчине, подняться, но нести эту ношу становилось практически невозможно, преодолеть его можно, только обойдя часть берега с востока.
Тимофей Васильевич, будучи мужчиной статным и молодым, не задумываясь, отправился пешком, неся девушку на руках. Только когда он уже подходил к усадьбе, мужики заметили пешком идущего барина и бросились ему навстречу. Они, ошарашенные, сначала остановились, но потом протянули руки и приняли девушку.
Тимофей Васильевич распорядился отнести ее в гостевые комнаты и послал за хозяйкой и врачом.
Анастасия Серафимовна прибыла незамедлительно.