дочерна и уляпано маслом. – Не особо красивые, но от худшего они тебя уберегут, я так думаю.
– Сколько ты за них просишь? – сказал Коут и полез за кошельком.
Кузнец покачал головой:
– Да йоты с ушами хватит. Они уже ни мне, ни мальчику не годятся.
Трактирщик протянул ему монету, и кузнец запихал фартук и рукавицы в старый джутовый мешок.
– А ты уверен, что хочешь заниматься этим прямо сейчас? – спросил кузнец. – Дождя-то вон сколько не было. По весне, как растает, земля будет куда мягче!
Коут пожал плечами:
– Мой дед, бывало, всегда говорил, что осень – самое время выкорчевывать то, от чего хочешь избавиться раз и навсегда.
И Коут изобразил дребезжащий старческий голос:
– «По весне все слишком полно жизни! Летом все слишком сильное, не продерешься. А вот осенью…» – Он бросил взгляд на желтеющую листву на деревьях. – «Осенью – самое время! По осени все устало и готово умереть».
После обеда Коут отправил Баста отсыпаться. А сам принялся бесцельно бродить по трактиру, доделывая мелкие дела, оставшиеся со вчерашнего вечера. В трактир никто не заходил. Когда, наконец, настал вечер, он зажег лампы и принялся скучающе листать книгу.
Обычно-то осенью на дорогах путников больше всего, но в последнее время проезжих считай что не было. Коут с тоскливой уверенностью понимал, что зима будет очень долгой.
Трактир он закрыл рано, чего прежде никогда не делал. Подметать не стал. Пол и так был чистый. Мыть столы и стойку было тоже незачем – за ними весь день никто не сидел. Протер пару бутылок, запер дверь и ушел спать.
И рядом не было никого, кто мог бы заметить разницу. Никого, кроме Баста. Баст следил за своим наставником, тревожился и ждал.
Глава 4
В Никде
Хронист шагал по дороге. Вчера он еще прихрамывал, но сегодня на ногах у него живого места не осталось, так что беречь их не имело смысла. Он искал себе лошадь в Эбботсфорде и в Рэннише, предлагал бешеные деньги за любую клячу. Но в таких городишках, как эти, лишних лошадей ни у кого не водится, особенно сейчас, когда осенняя страда на носу.
Хронист провел в пути весь день, однако и сейчас, когда стемнело и ухабистая разъезженная дорога превратилась в полосу почти невидимых препятствий, он все еще шагал. Проковыляв два часа в темноте, Хронист, наконец, увидел за деревьями свет и, окончательно расставшись с мыслью добраться нынче до Никде, решил, что заночевать на крестьянском хуторе тоже будет неплохо.
Он свернул с дороги, пробираясь между деревьями на свет. Однако огонь горел дальше, чем ему показалось, и был он куда больше. Это не был свет лампы в окне или отсвет небольшого костерка. Это был внушительный костер, пылавший в развалинах старого дома, от которого осталась только пара полуобрушившихся каменных стен. В углу между двумя стенами притулился человек. На нем был толстый плащ с капюшоном, и кутался он в него так, будто на дворе стояла зима, а не теплый осенний вечер.
Хронист исполнился было надежды, увидев рядом небольшой костерок, над которым висел котелок. Но, подойдя