аппарата, плотно прижимая трубку к уху, словно бы ожидал какого-то дополнительного сообщения, которое перечеркнуло бы страшные слова Михалыча.
– Что там случилось, Ваня? – крикнула из кухни встревоженная Матрена Ивановна. – Михалыч прямо-таки не своим голосом со мной разговаривал. Я уж с ним и так и этак, да только слышу, человек не в себе…
– Случилось, понимаешь… Большая беда, Матрена, там у них случилась, – опуская телефонную трубку на аппарат, задумчиво сказал Иван Иванович. – Вроде бы Николка – человека убил…
– Как – убил? – чуть не выронила тарелку из рук Матрена Ивановна. – Что ты такое говоришь, отец? Конечно, парень он шебутной, заполошный, но чтобы убить человека…
– Ладно, Матрена, я поехал, – снял с вешалки планшет с протоколами Иван Иванович. – Если кто из района позвонит, так и доложи, что выехал, мол, на место происшествия по убийству человека… Хотя, честно говоря, верить мне в это совсем не хочется. Ну, никак Николка не мог убить человека, я с тобой здесь целиком и полностью согласен…
– Поезжай, – не стала возражать Матрена Ивановна, хотя стол к обеду у нее уже был накрыт.
Кажется, всего несколько дней назад проезжал по этой дороге Огурцов, а какая перемена случилась за это время в природе. Лес окончательно оголился, от крепких ночных заморозков полегли рыжие травы, заметно глазу поубавилось птиц и вообще всякой живности, сопровождающей человека в лесу. Лишь назойливые сороки перелетали с одной вершины на другую, пронзительным стрекотом, особенно громким в голом лесу, оглашая окрестности. Для охотников нет вреднее птицы, чем эта белобокая красавица с темной головой и длинным сизым хвостом. Завидев человека, она тут же оповещает всех лесных обитателей, не спрятавшихся на зиму в дупла, норы и берлоги, об этом прискорбном факте, и через несколько минут тревожная весть, словно по телеграфной связи разносится по всей округе. Вот и попробуй после этого скрытно подобраться к какому-нибудь зверю или птице. А любопытства у этой белобокой трещётки, как у какой-нибудь базарной бабы: все ей знать надо, за каждым твоим шагом она проследит, каждое твое движение – подсмотрит, а подвернется что-нибудь яркое, блестящее – обязательно стащит. Часы там и прочую мелочь, вроде обручальных колец и золотых сережек, она влет уносит, а если что потяжелее, поувесистее попадется, фотоаппарат, например, или бинокль, волоком в кусты утащит. Мотоцикл, конечно, ей не по силам, а вот револьвер в кобуре – это запросто, только коробочку шире открой.
Перебравшись через разбитый мост на другую сторону Лосихи, Иван Иванович неожиданно вспомнил, что именно здесь он встретил в прошлый раз странную собирательницу трав, шагавшую босиком по гравийной дороге. Даже сейчас у Огурцова по подошвам ног мурашки пробежали, стоило ему представить, как это симпатичное, нежное существо с удивительно большими, красивыми глазами, ступает своими ножками по острым камушкам и щебню. И еще такое странное имя у нее – Карма. Никогда Иван Иванович такого чудного имени не слышал. Да и сама женщина, по сути, очень странная была, наговорила