что когда-то я тоже была нормальной, у меня были друзья, а в пенале валялась подводка для глаз, и на переменах я поправляла помаду и замазывала веснушки тональным кремом. Они начали издеваться надо мной, даже толком не узнав.
Будь моя жизнь греческой трагедией, до пожара я была бы главной школьной стервой, а после – усвоила бы несколько уроков доброты. Классический поворот сюжета.
Но я не была плохой. Обычная пятнадцатилетняя девчонка: по выходным ходила на матчи по американскому футболу и тратила кучу времени на подготовку к весеннему мюзиклу. Еще я была дочерью. Другом. Брюнеткой. Певицей.
Можно перечислить еще миллион моих ролей.
Я опускаю руки и вновь смотрю на шрамы.
Теперь я только одно – Обгоревшая.
А благодаря закулисному откровению Кензи и любопытству соседа на уроке я осознала, что серьезно переоценила свою способность оставаться незаметной.
После уроков дядя Гленн забирает меня из школы. Мое тело ноет от целого дня «нормальной жизни», и, когда я залезаю в грузовик, натруженные мышцы пронзает ноющая боль.
– Ну, как прошел день? – с раздражающей жизнерадостностью интересуется дядя.
Видимо, тетя Кора проинструктировала его демонстрировать позитивный настрой по поводу моего рейда в «нормальную жизнь».
– Нормально.
– Подружилась с кем-нибудь?
– Ага. Придется устраивать кастинг, чтобы отобрать лучших.
Гленн с улыбкой кладет руку на мое плечо.
– Все так плохо?
Я вжимаюсь в сиденье, когда мы проезжаем мимо парней-спортсменов, флиртующих с девчонками в форме для игры в хоккей на траве. Мы с Гленном делаем вид, что не замечаем, как они провожают нас взглядами.
– Какая разница? – Я пожимаю плечами. – Это старшие классы. А сейчас я хочу домой.
Разумеется, я употребляю слово «домой» в широком смысле. Мой настоящий дом был местом, куда можно вернуться в конце такого дня, как этот. Я поворачивала на нашу улицу и оказывалась в моем личном маленьком убежище. Где были только папа, мама и я. И успокаивающая уверенность в том, что мне не нужно быть чем-то или кем-то другим.
– Даже не сомневаюсь, – говорит Гленн. – Не хочется портить тебе настроение, но сегодня у тебя занятие в группе психологической поддержки.
Черт, я и забыла об этом маленьком условии, которое Кора включила в шоу по моему возвращению к жизни.
– Вы что, и впрямь хотите, чтобы я туда ходила?
– Кора очень надеется на эти занятия. Она считает, тебе нужна поддержка во время реинтеграции.
В устах Гленна это слово звучит странно – обычно он избегает всех этих бесед. Конечно, он тоже входит в состав «Комиссии по жизни Авы», но там всем заправляет Кора, а Гленн, в основном, присутствует как представитель кровного родства.
– О, кое-кто выучил профессиональный жаргон! Кора заставила тебя прочитать все выпуски «Выживания при пожаре»?
Гленн раскатисто смеется.
– Кора порой слегка перебарщивает…
– Слегка?
– Ладно,