следующего набега. – Ярославу Всеволодовичу будет выгодно держать тебя на границе с Орденом. Сейчас принимается решение вернуть Псков, и если не будет никаких серьезных ответных действий, то великий князь пошлет своего сына в поход на Дерпт. Торговаться с Александром бесполезно. Он почувствовал силу и вседозволенность. Он больше не волчонок, это уже волк, ощутивший на зубах вкус крови. А вот его брат Андрей…
– Что может этот Андрей? ― пренебрежительно отозвался о третьем сыне Ярослава Гюнтер, – Ему двадцать лет, половина жизни позади. В Новгороде удержаться не смог, дружина мала, его никто не знает, и дел за ним никаких нет.
– Не скажи. Он может собрать суздальское ополчение и при самых благоприятных условиях выставить две тысячи ратников на лошадях. А еще он прекрасно понимает, что после смерти отца титул великого князя может достаться не старшему из братьев, а наиболее удачливому. Тут уж каждая мелочь важна.
– История с собачкой, ― тихим голосом, как бы мысли вслух, проговорил Гюнтер.
– Что за собачка? ― не понял я.
– Это так, к слову. Не так давно я Пахому Ильичу рассказывал про одного хитрого кардинала и не менее хитрого императора. ― Штауфен усмехнулся. ― Пообещать одно и то же обоим ― это мысль!
– Путь тупиковый, – произнес я. – Но сейчас наиболее выгодный. Человеку, у которого уже есть власть, интересно только одно – иметь еще больше власти. Что ты им сможешь предложить?
– Славу! Именно славу, Алексий. Для начала, я напишу письмо епископу. В нем намекну, что действую с ведома Рима. И все это, ― Гюнтер обвел пальцем по кругу, ― только для одной цели, Северная Русь должна стать католической. И любые попытки препятствовать мне, ― наносят ущерб общему делу. Понтифика нет, проверить он не сможет, отец постарался с кардиналами, так что должно сработать.
– А кто отвезет письмо?
– Воинот. Помнишь, я рассказывал тебе про его друга, Геца.
– Монах, который умер на переправе? – попросил уточнить я.
– Да, только не на переправе, а возле нее. Но это к делу не относится. Мне с самого начала показалось слишком странным, что Гец, устроивший аудиенцию у императора всего за один день, пусть и для посланца от сына, так легко согласился сопровождать своего старого друга в дремучие леса Руси. Это уровень совсем не простого монаха. С Воинотом он поехал явно по приказу. Я подпишусь под письмом как наместник области, а барон покажет епископу специальный значок, так заботливо спрятанный монахом в своей фляге.
После этих слов Гюнтер сходил к сундуку, покопался там и вытащил предмет, похожий на пятисотваттную лампочку, оплетенный тонкой лозой. Встряхнув и внимательно прислушавшись, Штауфен нажал на днище и потянул на себя, нижняя часть фляги, где проходила оплетка в виде косички, отошла, и на стол вылетела толстенькая овальная монетка. На торцах кругляшка имелись два отверстия, из которых выглядывала проволочка.
– Посмотри, Алексий. Этот знак ― юстиция. Вот