вкатывались уже на проселочную дорогу, вглубь острова, и их велосипеды поднимали пыль. Свет пролился на природу успеха Кристиана. Теперь всегда он действовал в соотвествии этим правилом. Но что то я заговорился, а друзья, скрипя, неслись навстречу своему ветру-ветру жизни. И он то завывал, взявшись будто со всеми ветрами мира за руки, ведя с ними хоровод, то прикасался к чему то небесному, лёгкому и, улетая куда то в рай, затихал. Мысли в голове спутников в этот момент принимали, буквально перенимали у ветра подобное настроение. Это был самый что ни на есть главный аргумент танца жизни. Илья понимал, именно сейчас понимал, что в жизни возможно все. И все танцует. Необычайная история приключилась с путниками по приезде.
Собирался дождь. Синими пятнами вечера, ручьями, тёмными, как женская тушь, в небе над красной Москвой разлилась печаль.
– Кап-Кап.
Первые капли дождя были на удивление горькими.
– Отчего ты плачешь, облако?
Прошло пятнадцать минут. Полыхнул закат своими вступительными аккордами. Тогда облако отвечало:
–Дни мои похожи один на другой. Как зимнее солнце светит, но не греет, так и зима-печаль, что надолго поселилась в моих мыслях, слабо освещает мой путь. И я знаю, что мне нельзя грустить, ведь слёзы мои-дождь. И если я буду много грустить, то меня не станет. Но я не могу. А жизнь течёт, и бескрайний простор жизни снова и снова проплывает мимо меня.
– Зима… Хороша печаль в зимнем лесу, когда ни души вокруг на сотни километров. Первозданный снег, словно настил из невоплощённых мечтаний, покрывало из несбывшихся надежд… Приятно ходить по такому снегу, если умеешь справиться с отчаянием, набежавшим внезапно, как полярная ночь, и длящимся столь же долго. Но зима не для слабых духом. Лишь если ты выдержишь это отчаяние, перенесёшь этот щемящий холод, то ледяная пустыня покажет тебе, как надо любить жизнь.
Но не переживай, облако. В конце-концов ты–всего лишь душа. Разве душе может наскучить жизнь?
Наше тело, как река, что расстилает на своём пути в тысячи-тысяч километров золоты… крупи… счаст…, по…, лю…, ........»
-Писал в своём романе Илья, когда путники попали под дождь. Сушась по дороге, поняли, когда Илья рассказал им одну вещь, ребята поняли кое что важное. А дело было вот как: Владимир, Отти, Кристиан, да в общем-то все четверо ехали, разделившись на две полосы, по двое, в левой и правой колонне каждый. Между велосипедами Влади и Отти была натянута котомка, в которой лежал топор. В рюкзак он просто не влезал. Ехали путники по боковой границе колеи, которая ближе к обочине. Илья и Кристиан направляли ребят, если что. Но судили тоже по боковой стороне, так как ветер дул прямо в лицо и сбоку было видно куда лучше, чем спереди. И вот, когда налетел особенно сильный порыв, ребят обдуло ветром, которым ещё сегодня обдувало Америку, ну, или Исландиию, топор в котомке вдруг взвизгнул звуками шин Отти, и вместе с обоими велосипедами повалился оземь.