согласился брат, – только милиция вот – зайдут, начнут выяснять, почему не работаешь. Давай, я тебя фиктивно лаборантом к одной моей знакомой в лабораторию транспорта устрою, и трудовую книжку они тебе зараз откроют.
Коля снисходительно пожал плечами.
– Устрой, если хочешь, пока я буду искать работу, мне не жалко.
Но время шло, и с каждым днем ему хотелось работать все меньше и меньше. Алексей никогда не отказывал брату в деньгах, и тот вел достаточно свободную жизнь. Иногда приводил веселую компанию приятелей и девиц сомнительного поведения в свою комнату на улице Коминтерна, они устраивали там пир на весь мир, и это доводило Агафью Тимофеевну до белого каления.
Однажды утром, когда Коля, не проспавшийся еще после веселой вечеринки, но мучимый дикой жаждой, сполз-таки с кровати и побрел на кухню, чтобы согреть себе чаю, она встала в коридоре у него на дороге и, грозя сухим пальцем, прошипела:
– Я, вон, в милицию заявлю на то, что ты здесь бордель устраиваешь, шалав своих водишь.
Коля похлопал осоловелыми глазами, потом ощерился.
– Не понимаю, чего вас так волнует, любезная Агафья Тимофеевна? Я здесь прописан и имею полное право принимать гостей. После одиннадцати мы не шумим, никто, кроме вас, на нас не жалуется, а то, что я делаю на своей жилплощади – мое личное дело.
– Бардак разводите, туалет и кухню всю изгадили, а мне потом за вами подтирать?
– Что поделаешь, это коммунальная квартира, и здесь я такой же хозяин, как и вы. Так что мы с вами равны по всем статьям, ясно?
– Равны! Я те дам «равны»! Ты, бездельник, за всю жизнь копейки не заработал, а я с пятнадцати лет у станка. Шестьдесят лет трудилась, мне за труды орден государство дало!
– Значит, ваш орден оказался особо никому не нужен, дражайшая Агафья Тимофеевна, раз вам государство даже отдельной квартиры не дало. А то, что вы когда-то на культ личности трудились, сейчас никому не интересно, теперь у нас перестройка и демократия.
– Погоди, вот уж заявлю, куда надо, что ты, тунеядец, нигде не работаешь!
В ответ на это Коля, нарочито весело улыбнулся и развел руками.
– Почему это нигде? Я, дорогая вы наша Агафья Тимофеевна, работаю в проектно-конструкторской лаборатории транспорта и связи, можете поинтересоваться в отделе кадров. Адрес дать?
Презрительно сплюнув, старуха повернулась и поплелась к себе. Войдя в свою комнату, она дверь за собой оставила приоткрытой – дабы сосед понимал, что за ним постоянно наблюдают, и не чувствовал себя слишком уж вольготно. Коля скорчил ей вслед гримасу и повилял туловищем, передразнивая старчески неуклюжие движения. Потом он продолжил свой путь на кухню, но на пороге демонстративно споткнулся, зацепив ногой аккуратно расстеленный половичек, и громко крикнул:
– Тряпку-то свою уберите, Агафья Тимофеевна, я из-за вас шею ломать и инвалидом быть не собираюсь!
В ответ из комнаты соседки донеслось злобное бурчание. С того дня противостояние их приняло