ни хронологическим описанием, ни историческим очерком выделения группы из пестрого мира ленинградского андеграунда. Творчество «Митьков» представляет собой критическое исследование современной культуры и вероятного наследия российской интеллигенции. Используя целую гамму неоднозначных терминов, которые можно расценивать как литературный эквивалент промежуточных тонов и нарочито неопределенных границ их «фовистских» композиций, «Митьки», разыгрывая свой живой театр демонстративной социальной неприспособленности, ставят ряд взаимосвязанных вопросов о социальной справедливости в России. Вопросы эти, в значительной степени унаследованные от русского общественного сознания XIX века, можно интерпретировать как звенья стройной причинно-следственной цепи: «Кто виноват?», «Кому на Руси жить хорошо?» и «Что делать?». Изначально движение «Митьков» основывалось на демократическом горизонтальном принципе; неудивительно, пожалуй, что оно прекращает свое существование именно тогда, когда два участника-основателя начинают притязать на явную роль лидера или рупора.
В свете всего этого становится очевидным серьезный диссидентский аспект движения, избравшего объектом своей пародии как ленинградские диссидентские кружки, так и советский послевоенный милитаристский этос. Среди прочего «Митьки» выдвигают «контрнарратив», противоположный государственному нарративу контроля и авторитарного лидерства. Несомненно, идея демократического порядка, узурпируемого одним из тех, кто призван его обеспечивать, чрезвычайно созвучна контексту современной России, которая весной 2017 года решительно вернулась в лоно автократии. Сложившийся к 1991 году сатирический миф «Митьков» о самих себе свидетельствует о ясном понимании ими механизмов ситуативного или случайного зарождения групповых идентичностей и социальных движений при произвольных и на первый взгляд неблагоприятных обстоятельствах. В 1984 году художники, путешествуя на автобусе, придумали в ходе «шутейного разговора» название «Митьки» и условную групповую идентичность, которая породила целое движение, выступившее противовесом воинствующему национализму; спустя тридцать два года иронической эмблемой протеста станет зеленка, выплеснутая в лицо оппозиционеру Алексею Навальному. Впоследствии молодые участники протестов из крупных российских городов станут красить лица в зеленый цвет, отмечая таким образом свои первые шаги в качестве политических акторов и одновременно выражая солидарность с человеком, который, подобно Дмитрию Шагину в контексте «Митьков», не столько является лидером, сколько способствует росту обширной сети социальных взаимосвязей – или служит одним из ее узлов.
Проведенная Шинкаревым параллель между борьбой за наследие «Митьков» и большой политикой дополнительно подчеркивается тем обстоятельством, что они с Шагиным – тезки двух наиболее могущественных (тогда, в 2010-м) кремлевских деятелей. В «Конце митьков» Шинкарев намекает, что упрочение