на дверь жильца. Она была раскрыта. Постель аккуратно прибрана, а где же сам?.. С аэродрома доносился гул двигателей. Село просыпалось.
– М – м–да-а-а, – промычал Афанасий и потер небритый подбородок, – дела, однако.
Дед покормил живность: кабанчика, кур и козу Машка, сходил, проверил, как чувствует себя «анжинерное сооружение», тоскливо поглядел на огород – и на кой мне столько картошки одному… поставил на керогаз чайник. Грохнула калитка, и показался взмыленный лейтенант. Дед удивления не показал, спросил равнодушно:
– Далече носило?
– До со – сед – не – го се – ла, уф! – выдохнул лейтенант.
– Хе! – сказал дед. – Мастак ты врать, паря. Туды – сюды – двадцать километров.
– Да, – подтвердил лейтенант, – я по километровым столбам проверял. Ровно десять, если в один конец.
Дед засопел недоверчиво и сказал, снова закипая:
– Исть будешь?
– У себя в столовой, – коротко ответил жилец.
– Вольному – воля, – буркнул дед.
Вот постояльца занесло, мало что нотный, так ещё и брехун. Нет, ну по правде сказать, не жеребец же: за каких‑то полтора часа двадцать километров отмахать… Лось и тот, поди, умается.
День быстро разгорался, солнце припекало от бодрящей утренней свежести не осталось и следа. Дед испил чайку, настоенного на зверобое – для укрепления здоровья, – и разморенный теплом, струящимся с небес, клюнул носом.
– Ноль пятый, – сказал раструб громкоговорителя, – кхе! Вот черт… Ноль пятый, давление – 740, ветер – встречно – боковой пять метров, видимость – десять километров, нижняя кромка облаков – четыре.
Громкоговоритель закашлялся, громко чертыхнулся и замолк. Потом толи свистнул, толи хмыкнул и молодой голос произнес:
– Вас понял. Кислород открыт, чека снята, кресло расконтрено, на исполнительном. Разрешите взлёт.
Громкоговоритель зашелся в кашле и сказал:
– Проклятая аллергия… и добавил. – Взлёт разрешаю.
Слава Синдеев – техник – лейтенант второй эскад – рильи – заметил:
– Хорошо, что ещё по матюгальнику не запустил и засмеялся.
А на СКП[3] говорили.
– Он меня понял, – произнес штурман полка с иронией. – А вообще‑то зря. Надо бы хоть провозной дать.
– Не учи меня жить, – ответил Саакян, – у парня такие аттестации, что тебе и не снились. Чего за руку водить? Впрочем, есть ещё один аргумент в пользу этого вылета.
– В полку давно не было даже предпосылок к лётным происшествиям, – заметил штурман.
– И не будет.
– Дай бог, – сказал штурман, закашлявшись, – но я бы всё – таки проверил технику пилотирования.
– Сходил бы ты к бабке, пусть пошепчет, – посоветовал командир. – Чёрте что, военный человек, а кашляешь как туберкулезник. Может тебе в госпиталь залечь?
– Какой госпиталь!? Из родника воды хлебнул и видишь, что творится?..
– Так не хлебал бы… А то несешь про аллергию на весь аэродром…
– Это для народа, – хмыкнул штурман.
– Загляни вечером