Крым мой. Борис Кадиш

со студенческих лет, сын агронома с текущей в жилах страстью к садоводству. Он нас ждет в своем Опеле на подъезде к его кооперативу. Едем за ним, подъезжаем к его участку 20 или 25 соток, огороженных высоченным каменным забором. Я уже был здесь когда – то. Это нечто особенное. За забором какая – то

      будка от машины – место для хранения садового инвентаря и для переодевания – и огромный, удивительный, ухоженный плодоносящий сад. Заходим. Персиковые деревья усыпаны плодами, на грушах висят груши самых невообразимых цветов, в глубине сада нас ждут две поздние черешни, перегруженые ягодами.

      Грядки ялтинского лука. Отдельно высажены молодые деревца персиков, место называется «школа». Чунюкин мне подробно объясняет и показывает, чем отличается прививка от калировки. И мне кажется, что тогда я его понял. Оказывается, все персики калированы на стволы дикого миндаля, это дает возможность выживать в крымском климате.

      Натрескавшись черешни и персиков, все вместе двигаемся к главному обрыву Фиолента. Там сейчас заповедник.

      Слева – развалины Свято – Георгиевского монастыря, увековеченного когда – то Айвазовским на одноименной картине, его посещал Пушкин во время пребывания в Крыму. Около развалин построен небольшой новый монастырь и установлен бюст Пушкина. Внизу в море у самого берега скала Явления святого Георгия с крестом на вершине. Есть легенда, объясняющая, когда и почему ее так назвали.

      Когда – то давно, в детстве, когда мы только открыли для себя Фиолент, эти места находились в запретной зоне и попасть сюда было невозможно. Но мы – попадали.