страсть как хотелось погнать лошадей рысачим махом – самым быстрым видом рыси, присущим только рысакам в силу особенностей строения их скелета, но загруженность улиц города людьми и повозками, позволяла вести лошадей только шагом – четырёхтактным коротким аллюром, при котором следы от задних ног находились на большом удалении от отметин передних копыт. Горожане спешили на торжественное открытие выставки.
Приближаясь к Чернавинскому проспекту, – на пересечении улиц Тарская и Александровская, офицеры и их девушки стали свидетелями громкой ссоры двух женщин. Абуладзе пришлось приостановить лошадей, так как на зрелище собралось много народу, и проезд на коляске был крайне затруднителен.
– Вы посмотрите, люди, до чего дошло. Эта хамка, сколь ей ни говори, всё одно на своём стоит. Пироги пекёт, весь дом задымляет. Вздохнуть нечем. Гляньте вон в окно-то… видите дымище какой, а внутрях… так там сам чёрт рога себе переломает… от невидимости в избе, прям, что пожар… не иначе. А ей хошь бы што! Она, видите ли, пироги на продажу пекёт, а мне помирать… Так ли чё ли! Я вас спрашиваю! – крикнула в собравшуюся толпу зевак. – Молчите. То-то же! Ну, молчите… Чёрт с вами со всеми!.. А всё ж таки гляньте, во что она превратила мою избу! Да, что ж это такое делается? Когда ж эта проклятая торговка съедет с моего дома. Гоню её, а она только похохатывает и оскорбляет меня, называет злыдней, нахалкой и другими погаными словами. Тфу на неё, басурманку окаянную!
А виновница ссоры стояла, подбоченясь, и ухмылялась, но когда домохозяйка стала надвигаться на неё с кулаками, повернулась в ней задом, задрала подол сарафана, сдернула с себя штаны и, прихлопывая себя по голому заду, затараторила: «Вот тебе, а не съезд с квартиры! Вот тебе! Вот тебе!»
Анна и Галина зарделись и, прикрывая глаза руками, прыснули со смеху.
– Стыдно-то как! Стыдно! – проговорила Лариса, ухватив за руку сидящего рядом Свиридова.
– Опять что-то не поделили, – коротко хохотнул Абуладзе. – И ведь что удивительно… ладно бы в доме поругивались, так нет, надо на улицу выйти, чтобы все видели и слышали, как они друг друга оскорбляют и за волосы таскают, на потеху мужикам и на страх детей. Вон… детишки-то жмутся к забору. И где только такие слова выискивают, не каждый мужик найдёт такие. Чудной у нас народ – бабы! Денщик мой Прохор рассказал, на прошлой неделе они в суде меж собой разбирались и вот снова. Забавные истории меж ними происходят. В один день волосы друг у друга рвут, на другой вместе песни поют. Вон та молодуха, что… в цветастом сарафане, – Шота кивнул головой в сторону женщины оголившей зад, – жаловалась судье на свою квартирную хозяйку, с которой сейчас опять сошлась в ссоре, что та позволила себе обругать её и даже назвать «воровкой и «арестанткой».
Хозяйка не ожидала, что в суде будет держать ответ, оправдывалась торопливо и сумбурно, не приводя веских доказательств своей безвинности.
– Господин