невесте, и бежал он после работы в страстном желании увидеть её, а не Раису. Таня видела это и кокетничала с ним, – то таинственно поводя глазами, то вздёргивая плечиком, то пускаясь в кружение, а то скромно склонив голову и опустив задумчивый взгляд на каком-либо цветке, травинке или букашке. Вскоре эта игра втянула её, и незаметно для неё самой переросла в сердечное чувство. Весь день она ходила как в тумане, думала только об Андрее и ждала только его, не реагируя на вопросы сестры, «не заболела ли, не нужно ли что-нибудь?».
Таня впервые в жизни встретила такого красивого, высокого и стройного молодого мужчину. Его большие карие глаза пьянили её, она готова была утонуть в них, лишь бы они смотрели только на неё и только ей дарили свой блеск. Его спокойный разговор и мягкий, но не женственный, а настоящий мужской голос, покорял её своей силой и звучностью, она была готова слушать его бесконечно долго, и он всё сильнее и сильнее влёк её к его губам, так мелодично произносящим каждое слово. И она сказала себе:
– Я завоюю Андрея без остатка. Покорю его душу и сердце, и если он потребует даже обнажиться, то выполню его просьбу незамедлительно, ибо с каждым днём всё более и более пьянею от его взгляда и его милой улыбки.
Мысленно говорила, представляя себя в его сильных руках кружащейся по-над цветочной поляной.
– Но он жених моей сестры, – очнувшись от своих мыслей, отвечала. – Ну, и пусть! Я люблю его, а он любит меня, я это вижу и чувствую. А Раиса… пусть будет благодарна мне. Лучше так, чем после свадьбы, когда поймёт, что он не любит её, когда пойдут взаимные упрёки и ссоры.
Раиса, приглядываясь к Татьяне, видела, что кокетство-игра сестры с Андреем с каждым днём всё больше и больше приобретает иное содержание, перерастает в нечто более серьёзное, похожее на глубокое чувство симпатии, нежели на безвинную театральную сценку маленькой кокетки.
– Если Андрей по-настоящему любит меня, то останется верен мне и игру Тани примет как прихоть маленькой проказницы, – рассуждала она. – А если он полюбил её и готов лишь из чести пожертвовать своей любовью, – жениться на мне, то такая любовь мне не нужна. Значит, в его любви ко мне мало искренности, и жалеть не о чем.
Андрей день ото дня всё слабее боролся со своим чувством, поддавался чарам молодой чаровницы Танечки и за неделю до свадьбы…
Они, как обычно втроём сидели в беседке. Был тихий, полнолунный августовский вечер. Воздух, накалившийся за день, быстро остывал. Веяло лёгкой прохладой.
– Вот и уходит лето, вечерами становится прохладно, – с тоской об уходящем тепле проговорила Раиса. – Я на время оставлю вас, схожу в дом и принесу платки. Тебе, Танечка, надо особо беречь себя, ты росла очень худеньким и болезненным ребёнком, я переживаю за тебя.
– Да, мне что-то действительно зябко, – сжала плечи Татьяна.
Лишь только Раиса ушла, Андрей пылко заговорил:
– Танечка, милая, я люблю тебя. Несчастный