Настасья, здесь совсем не то место, где испытывают неловкость от того, что не знают, как к человеку обратиться. Смущаются обычно равные равных. А тут… Начальник черных евнухов – человек, да еще какой! Это почти премьер-министр! А она – рабыня, «гаремное мясо».
Мягкая черная рука бесцеремонно взяла ее за подбородок. Вряд ли Анастасия в полной мере осознавала, что делает, это вышло скорее инстинктивно – но она взяла и шлепнула по этой руке. Сильно. А чего, спрашивается, ее за «морду лица» щупать?! Она что, лошадь, что ли? Или собака?
Конечно, ее должны были сразу наказать. Но почему-то было не страшно. И она вызывающе поглядела толстому негру прямо в глаза.
Эти глаза смеялись. А он совсем не страшный! Может, это вовсе и не главный евнух?
От мужчины исходил довольно тяжкий дух. Ароматы – тяжелые, навязчивые, женские – и еще что-то, какая-то неприятная нотка. Впрочем, кто его знает, какими духами положено пользоваться евнуху? Может, их должны как-то легко по запаху отличать…
Впрочем, тут, пожалуй, отличишь. Дворец благоухал весь. Мощные ароматы в некоторых местах смешивались друг с другом, являя миру вовсе уж непотребные запахи. Анастасию чуть не замутило.
Она вообще была чувствительна к запахам, могла с уверенностью сказать, возвращаясь с занятий, что готовят соседи. И запахи дворца ее просто убивали.
Мужчина что-то сказал.
Анастасия пожала плечами. Откуда ей понимать, что он говорит? Интересно, если Ибрагим и в самом деле собирался ее дарить, почему не обучил турецкому языку? Хотел усложнить ей жизнь, гадина ползучая! Ну ничего! Языку она выучится, у нее к языкам талант, как считает тетя Аля. А уж потом…
Придумать, что именно будет «потом», она не успела: чернокожий евнух зна́ком показал ей, чтобы она следовала за ним, и они отправились куда-то по длинным извилистым переходам.
В комнате, куда ее привел предполагаемый кизляр-агаси, находились девушки. Вернее, девчонки лет двенадцати-тринадцати, а несколько – даже и младше. Судя по виду – турчанки. Правда, несколько было сероглазых, а одна – даже светленькая (кстати, именно светленькая потом оказалась настоящей турчанкой). Это была так называемая «школа наложниц».
Уже потом, проучившись здесь некоторое время, Настя узнала: большинство будущих «одалисок» попало в гарем вовсе не таким образом, как она. Это не были выкраденные где-то рабыни – в султанский гарем обычно продавали хорошеньких девочек семи, а то и пяти лет. И тут их обучали всему, что полагалось знать наложнице. В первую очередь, конечно, – как доставить удовольствие мужчине. Плюс – пению, танцам, игре на музыкальных инструментах, этикету, шитью. И даже кулинарии (и это при том, что готовить им вряд ли доведется – ну, разве в том случае, если их выдадут замуж). Ну, «на выходе» получались прямо-таки идеальные женщины. Причем не только в понимании турецких мужчин шестнадцатого века: до сих пор многие считают, что жена должна готовить, ублажать мужа – и молчать, а в этом преимущественно