сказала Гюльджан, самая младшая из девочек, – почему они так воняют? У них же нет… Ну, короче, им отрезали все. Ты же знаешь, чем мужчины отличаются от нас, женщин, там? – И, снова стыдливо хихикнув, показала, где именно «там».
Анастасия кивнула. Она-то знала – она, современная девушка восемнадцати лет от роду. А вот откуда, спрашивается, об этом знает одиннадцатилетняя девочка мусульманского воспитания, проданная сюда в шестилетнем возрасте? Но вот – знала.
– Так вот, евнухам вообще все поотрезали. И они, ну… не могут сдержаться. То есть, говорят, они сами не всегда чувствуют. Потому и писаются… словно маленькие детки!
Это было… неожиданно, но Анастасия поняла, что да, именно запах мочи – то, что в первый раз общения с главой черных евнухов она уловила, но не смогла идентифицировать. Ну, что же… Жаль их, конечно, вообще кастрация – бесчеловечная вещь, тем более такая… Но запах, пускай и неприятный, действительно мог помочь… если бы она решила… решила…
Но об этом пока думать было рано.
В школе ей дали новое имя – Рушен. Кажется, это означало «рыжая». Может, правда, и «русая»: для девчонок, похоже, эти понятия были совершенно одинаковыми.
Наконец в один из дней – она уже точно не знала, сколько именно находится здесь, – за ней пришли. Молчаливый евнух отвел ее к кизляр-агаси, который сообщил, что ее обучение окончено.
Глава 6
Она стала прислужницей – именно так переводилось с османского слово «одалиска». Горничная, а вовсе не «возлюбленная», как ей почему-то казалось раньше. Да и какие тут могут быть «возлюбленные» – более тысячи теток, тут и в лицо-то не всех запомнишь…
С другой стороны, султан вроде как и не стремился запоминать. Зачем? Попользовался – и попользовался, в следующий раз снова понравилась та же самая – вряд ли султан помнил, что уже проводил с этой наложницей ночь. Вместо него все помнили евнухи. Их тут было много – больше трех сотен. Они были вездесущи, и Анастасия поняла: то, что девчонки в «школе» считают, что от глаз евнухов можно запросто укрыться, – полная ерунда, им просто позволяют пребывать в таком убеждении, поскольку на самом деле пока они только ученицы – они, по большому счету, никого особо не интересуют. А вот взрослые наложницы…
До поры до времени они вроде бы тоже никому не интересны. Ну, подметает тут одна такая – и что? Ну, вторая учит третью танцевать…
Но вот две девицы уединились друг с другом в садовой беседке – как бы это сказать помягче… для удовлетворения сексуального голода. Каждая из них потеряла с султаном девственность (в принципе, по-другому здесь и быть не могло), каждая из них была «в фаворе» пару недель, и потом, понятное дело, каждая была забыта. Вот и развлекались как могли…
Анастасия – нет, уже Рушен – знала, что за измену, «полноценную», так сказать, с участием мужчины, виновную просто зашивали в кожаный мешок и бросали в Богазичи. Об этом читала, считала несправедливым, но это хотя бы объяснить как-то можно