не заподозрили в манипулировании! А ты – пацанка, да и только. Марина, – она снова повернулась к маме, – ты должна что-то делать! А то мы ее никогда замуж не выдадим!
Мама подмигнула Стаське, и та ретировалась из комнаты. Предстояло просидеть в четырех стенах часа четыре – меньше тетя Алевтина никогда не гостила.
Но – не в этот раз. Минут через сорок мать позвала Анастасию попрощаться с гостьей.
– Девочка моя! – Мамина подруга несколько раз поцеловала ее в щеки. – Ты ведь такая красавица! И совершенно не умеешь своей красотой пользоваться! Если подчеркнуть то, что надо, и скрыть то, что не надо, ты вообще сто очков форы дашь любой голливудской красотке!
Стаська разубеждать тетю Алю не стала: сто очков – так сто. Правда, после того как за гостьей закрылась дверь, она принялась разглядывать себя в зеркало. Лицо как лицо: нос, два глаза и рот. Лоб высокий – «мужской», как сказала тетя Алевтина, рекомендуя сменить прическу и прикрыть лоб челкой. Нос – острый. Рот? Ну да, рот – ничего, только все девчонки, которые помадой пользуются, рисуют себе губы не хуже. Волосы – да, волосы просто роскошные. Подруги говорят – «золотые». На самом деле рыжие, конечно. Она в детстве сильно переживала, что одна рыжая в группе садика, но мама сказала: своей непохожестью гордиться надо, а не переживать. Вот она и гордилась. И даже когда в первом классе две девочки попытались поддразнить, сообщив, что она «рыжая-бестыжая», она гордо ответила, что волосы у нее – червонного золота (правда, потом пришлось у мамы узнавать, что же именно означает это выражение), а дальтоников ей просто жаль. Девочки, видимо, слова «дальтоник» не знали, потому притихли, и больше Стаську никто и никогда из-за цвета волос не дразнил.
– Что, любуешься? – поехидничала мама.
Стаська смолчала.
– Я пойду сериал смотреть.
– Опять «Великолепный век»?
Сериал этот Стаське не нравился, хотя целиком она ни одной серии так и не видела. Героиня не нравилась. «Наша соотечественница, наша соотечественница…» – ну, чем тут, спрашивается, гордиться? Тем, что, попав в звериное логово, сама таким же зверем стала? Что по ее приказу убили ни в чем не повинного мальчика, сына ее соперницы? Вот интересно: Бориса Годунова, который то ли отдавал приказ прирезать царевича Дмитрия, то ли нет, считают детоубийцей. Он, стало быть, сволочь, за власть ухватился, а законного наследника ради этого прирезал. А Роксолана? Убила чужого ребенка – ладно, может, детей своих спасала, а то благодаря османской традиции он, когда стал бы султаном, всех единокровных братьев-конкурентов велел бы придушить, заодно и вместе с их потомками, дабы других законных претендентов на престол просто не было. Ну, да, женщина-тигрица любой ценой спасает свое потомство… А как она со своими собственными сыновьями поступила? А с мужем? И почему-то она при этом является национальной гордостью. Нелепость!
Впрочем, Стаськина мама так не считала.
– Ты судишь по книге, – всегда говорила она. – А в книге, во-первых, авторский вымысел присутствует. А во-вторых – ты же не знаешь всех