двух с половиной тысяч, по сути целое войско, которое связывает королю руки, требует значительных трат и напряжения, так как попытки побегов не прекращаются. А те пленники, какие вдруг выявили желание принять крещение и коих после погружения в купель безвозмездно отпустили на свободу, едва покинув Акру, спешили сорвать крест и вновь вливались в войска Саладина. Уильяму уже донесли о том, что более трехсот человек освободились таким способом, но пока маршалу не удалось убедить английского короля, что святые воды крещения ничего не значат для этих язычников[12].
– Вы передадите мое сообщение о казни Львиному Сердцу? – спросил Гвидо.
«Не ранее, чем мои люди подтвердят это», – решил про себя Уильям.
– Я хотел бы видеть вашего лазутчика.
– Невозможно. Ему опасно было оставаться, и он уже вернулся назад, дабы не вызвать подозрений среди неверных.
Это понятно. Непонятно только, как Лузиньяны, с утра знавшие о столь вопиющем нарушении договора, продержались спокойно в течение всего турнира: Амори выступал судьей поединков, будто голова его не была занята ничем другим, а Гвидо даже беспечно расточал комплименты королеве и дамам. Но разве и сам де Шампер не научился владеть собой и взял за правило не принимать решение, пока не убедится в его целесообразности? Шестьсот казненных христиан! По горе Кармель наверняка текут реки крови.
Уильям обдумывал это, пока стоял у арки покоя, откуда был виден сад во внутреннем дворике, и со своего места заметил, как по дорожке между розами идет брат Гвидо, Амори де Лузиньян. На миг коннетабль задержался, подозвав замеченного ранее Уильямом знаменосца, и о чем-то переговорил с ним. «Странно, что этот пулен и в особняке не расстается с доспехами и шлемом», – машинально отметил Уильям, но эта мысль не задержалась у него в голове, так как сейчас де Шампера больше занимало то, что братья Лузиньяны теперь вдвоем насядут на него, требуя передать их сообщение Ричарду. Сами они опасаются разгневать Льва, ведь за время переговоров Ричард еще более проникся симпатией к Саладину и все еще надеется, что встретил равного по силе рыцарственного противника. Да и руки у Львиного Сердца связаны, пока не истек срок перемирия, пока на его шее две с половиной тысячи сарацинских пленников.
Маршал поспешил раскланяться и вышел до того, как Амори поднялся к брату.
– Он сообщит королю? – спросил коннетабль, когда они вместе с Гвидо наблюдали с галереи, как служка подводил храмовнику коня.
– Он нам не верит, – ответил Гвидо. – Но, насколько мне известно, сейчас де Шампер намеревался пойти к Львиному Сердцу. Сможет ли он спокойно молчать обо всем?
Уильям смог. Ни единым словом, ни интонацией он не выдал своего волнения, пока они с Ричардом изучали карту дорог вдоль левантийского побережья. Львиное Сердце говорил, что войску крестоносцев не следует удаляться вглубь земель Палестины, ибо пока они будут двигаться вдоль моря, их будет поддерживать и снабжать всем необходимым флот.