начались долгие телефонные разговоры, после которых отец быстро-быстро ходил по комнате, а однажды остановился, протянул перед собой руку и сказал: «Пусть бы лучше пальцы жгли, чем пытать своими вопросами».
…Динэра смотрит на огонь. Это помогает сосредоточиться и вспомнить главное. Она знает: было среди того, что отец читал им с сестрой в те последние осень и зиму, что-то главное, прочитанное совсем специально… Специально для нее, Динэры. Теперь ей кажется, что это были строки из пушкинской «Полтавы». Нет. Не кажется… Так и было… Она видит, как наяву, их обеденный стол, круг света под абажуром, сцепленные на скатерти руки отца и слышит его голос, произносящий слова Кочубея о чести: «Клад этот пытка отняла…»
Она встает с кресла, почти машинально берет с полки книгу, читает, и вдруг понимает, какие слова были на самом деле самые важные, и сердце ее сначала останавливается, а потом начинает колотиться с бешеной силой. Это похоже на озарение. Вот для чего отец читал тогда «Полтаву»! Он хотел, чтобы и до его дочери дошли слова, обращенные к дочери казненного Кочубея: «…ты не в пустыне… ты знать должна…»
Отчаянье душит Динэру. Она винит себя в слепоте, в преступном непонимании происходящего. Мысль, что она сама впустила в дом людей в фуражках с синей тульей, приводит ее в ужас. …Был вечер, семья только отужинала, когда раздался звонок, и она, младшая, побежала открывать. Вошли трое военных, с ними двое соседей-понятых. Соседи смущенно стояли в стороне. Отец молча наблюдал за происходящим.
Один из военных достал из буфета коробку конфет с иностранной надписью. Динэра выступила вперед и звонко отчеканила: «Мы это в Елисеевском купили, на Новый год!» Конфеты присоединили к конфискованным книгам и бумагам отца.
Когда обыск закончился, старший военный велел принести теплые вещи. «Это понадобится», – сказал он. Теплых вещей кроме свитера, привезенного в подарок сестрой десять лет назад, у отца не было, он всегда ходил в шинели. Отец начал застегивать на руке часы. «Зачем они вам?» «Чтобы ориентироваться во времени», – ответил отец. «Это не понадобится», – улыбнулся военный.
Отец двумя пальцами прижал крышечку циферблата к столу и подвинул часы в сторону Динэры, она видела, как рябью пошла тонкая скатерть. Потом отец попрощался со всеми и ушел.
…«Ты не знаешь меры…» – говорили Динэре мать и сестра. «Ты не знаешь меры…» – говорили Динэре в школе. Она не знала меры, и она решила умереть. И тогда она приметила прорубь, где женщины полоскали белье. Ей хотелось исчезнуть, чтобы вместе с ней исчезла ее боль. Все должно было случиться, как с человеком по имени Иона из сказки, которую в детстве читала им с сестрой нянька. Родители допоздна задерживались на работе, а нянька, укладывая девочек спать, читала им старую книгу, которую хранила под подушкой: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня… и волны Твои проходили надо мною… Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня…» Это было