– заставляют его заботиться о плате за оказанную помощь.
До сих пор он совершенно не замечал присутствия Фелиситы, и теперь его взгляд скользнул как бы бессознательно в ее сторону и встретился с глазами, светящимися искренним сочувствием. Молодая девушка испуганно опустила глаза, а профессор с сердитым выражением надвинул на лоб свою шляпу.
– Это твое дело, Иоганн. Ты волен поступать по своему желанию, – холодно сказала госпожа Гельвиг, – но с этими взглядами ты не мог бы прийти к своему деду. Врачебная практика – это дело, приносящее доход, а в делах, говорил он, нельзя терпеть никаких сентиментальностей.
Она сердито повернулась к выходу, советница и профессор последовали за ней. На пороге профессор оглянулся: Фелисита, по просьбе малютки, вынула ее из коляски. Профессор тотчас же вернулся обратно.
– Я вам уже несколько раз запрещал носить ребенка, он слишком тяжел для вас! – вскричал он сердито. – Разве Фридерика не сказала вам, чтобы вы взяли себе в помощь Генриха?
– Она забыла об этом, да Генриха и нет дома.
Профессор взял у нее ребенка и посадил в коляску. Выражение его лица было строже обыкновенного. При других обстоятельствах Фелисита упрямо отвернулась бы от него, но сегодня она была виновата в его дурном настроении.
– Я должна просить у вас прощения, что помешала вам своей песней, – сказала она робко. – Я думала, что вас нет дома.
Слово «песня», вероятно, напомнило Анхен о слезах Фелиситы.
– Злой дядя, бедная Каролина плакала! – сказала девочка.
– Это правда, Фелисита? – спросил он быстро.
– Я была очень несчастлива при мысли…
– Что могли подумать, будто вы хотите, чтобы вас услыхали? – перебил он ее. – Насчет этого вы можете быть спокойны, я считаю вас непримиримой и мстительной, но даже мысли о вашем кокетстве не могло прийти мне в голову. Я просил вас замолчать не потому, что вы мне мешали, а потому, что я не могу слышать ваш голос… Это признание, несомненно, сильно обижает вас?
Фелисита покачала головой.
– Это благоразумно. – Он твердо и испытующе посмотрел ей в глаза. – Ваше сегодняшнее пение открыло мне одну строго охраняемую тайну.
Фелисита испугалась, думая, что он напал на след ее отношений с тетей Кордулой.
– Я теперь знаю, почему вы отказываетесь от поддержки с нашей стороны. Вы пойдете на сцену!
– Вы ошибаетесь, – ответила она решительно. – Хотя я считаю прекрасным призвание знакомить людей с произведениями искусства, но для этого у меня не хватает ни смелости, ни уверенности, и поэтому я не могла бы пойти дальше посредственности. Кроме того, для сцены нужны основательные музыкальные познания, которых я никогда не буду иметь.
– Значит, я ошибся, ваше смущение было вызвано другими причинами, – сказал он резко. – Я желал бы, однако, опираясь на свою власть опекуна, проникнуть в ваши дальнейшие планы.
– Это бесполезно, – ответила она спокойно и решительно. – Я ничего не скажу… В�