грудь скрывалась под одеждой, что полностью обезличивало фигуру. Так, как и должно быть внутри жречества. И лишь широкое, расклешенное книзу платье, полностью закрывавшее туловище от живота и до самых лодыжек, могло натолкнуть на мысль, что перед тобой женщина. Со спины от платья тянулись лямки, проходившие через плечи и грудь, опоясывая, таким образом, фигуру вертикально.
Слегка раскосые глаза цвета тёмного какао смотрели, словно сквозь зал храма. Лицо округлое, аккуратный подбородок и женственные черты шли вразрез с саном женщины, отчего входивший в храм преисполнялся трепета и умиротворения. На шее у жрицы висел усех из двадцати рядов бусин, но не с янтарными, а нефритовыми каменьями. Молитва подходила к концу, когда на спину фигуры упала тень. Кто-то вошёл в храм Амона, тихо ступая по плитам. Лишь лёгкое постукивание древком посоха да тень выдали присутствие вошедшего.
– Приветствую тебя, о, Благословлённая Амоном! – жрец склонил голову в почтительном жесте, взявшись за навершие посоха обеими руками.
– И тебе здравствовать, Открывающий Небесные Врата! – не осталась в долгу жрица. Её глаза с интересом смотрели на верховного жреца.
Искатот улыбнулся. Эта женщина уже давно дала понять, что она не так проста, как кажется. Даже сейчас, когда они стояли посреди храма Амона вдвоём, без лишних глаз и ушей, даже сейчас она позволяла себе лёгкие вольности. Никто не произносил его титул с таким ребячеством, что ли? Но, тем не менее, она всегда с почтением относилась к нему. Странная женщина…
– Хатшепсут, мне нужно с тобой поговорить. Египет не может больше ждать. – Искатот стукнул посохом об пол храма и пригласил жрицу отойти в укромный угол зала.
Хатшепсут убрала руки за спину и сцепила их в замок. После этого движения грудь женщины подалась вперёд, а осанка стала слегка высокомерной. Со стороны могло показаться, что жрица храма Амона и верховный жрец обсуждают религиозные дела Египта. Но Хатшепсут словно ждала этого разговора – она знала, о чём пойдёт речь.
– Твой муж, величайший фараон всего мира, Тутмос II, уже не справляется со своими обязанностями! – Искатот произнёс фразу быстро, словно боялся последствий. Жрец не мог понять, почему он рядом с этой женщиной чувствует неуверенность? Словно шалопай, первый раз подсматривающий за купающейся девушкой, потерявший дар речи.
– Я знаю, Открывающий Небесные Врата, знаю… – Хатшепсут положила ладони поверх рук Искатота, сжимавшего посох. – Но я не могу ничем помочь ни Египту, ни тебе…
– Но ты имеешь большое влияние на своего мужа! А этого порой достаточно. – мотнул головой жрец.
– Не в нашем случае, Искатот, уж прости. – Хатшепсут попыталась убрать руки, но жрец сжал её ладони своими.
– А я и не говорил, что в нашем случае твоё влияние на Тутмоса II будет единственной поддержкой. – глаза Искатота горели ярким голубым светом, словно подожжённые льдинки.
– У тебя есть план… – догадалась женщина. – И давно?
– Не так давно, как того требует