вспыхнуло румянцем стыда, но сердце так и запрыгало от радости. Это было совсем не то, что похвала маленького пастушонка, назвавшего меня красивой, или придирки взбалмошных пансионерок, которые оттого и смеялись над моей неловкостью, что я показалась им слишком красивой. Теперь леди и джентльмен, настоящие городские господа, восхищались мной, и искренне, без оговорок!
Я сама не заметила, как подошла поближе.
Художник протянул мне руку, и в ответ я подала свою.
– А что за ручка! Я не говорю о том, какова она сейчас, но какой обещает стать! Посмотрите-ка, Арабелла.
– О, будьте уверены, что я любуюсь ею с таким же наслаждением, как вы, Ромни. Благодарение Богу, я не завистлива. Вы разрешите узнать ваше имя, мисс?
– Меня зовут Эмма, сударыня, – отвечала я.
– А сколько вам лет? – спросил художник.
– Должно быть, около четырнадцати, сударь.
– Как? Вы не знаете собственного возраста?
– Матушка никогда не называла мне его точно.
– Право же, это наверняка дочь какой-нибудь герцогини, – заметил Ромни.
– Нет, милорд, – возразила я. – Моя мать простая крестьянка.
– А эти малыши, – спросила дама, – они ваши брат и сестра?
– Нет, миледи, меня взяли в дом их дедушки, чтобы я заботилась о них и обучала их чтению и письму.
Склонясь к художнику, дама шепнула ему на ухо:
– Подумать только, Ромни, какую карьеру она бы сделала в Лондоне с таким-то личиком!
– Замолчите, искусительница! Вы же погубите девочку!
Он обернулся ко мне:
– Мисс Эмма, не соблаговолите ли вы оказать мне величайшую любезность?
– Охотно, сударь, – отвечала я. – А какую?
– Потерпите минут пять, сделайте милость, чтобы я мог сделать с вас набросок.
– С удовольствием, сударь.
– В таком случае оставайтесь в том же положении, как и сейчас.
Я замерла. Он слегка повернулся на своей скамеечке, и меньше чем минут за десять прелестная акварель была готова.
Пока он работал, я с жадностью следила за каждым движением его кисти.
Закончив, художник показал мне набросок:
– Вы узнаете себя?
– О, – вскричала я, вновь краснея, на сей раз от удовольствия, – этого не может быть, я не настолько красива!
– Вы еще в тысячу раз лучше! Но знаете, Арабелла, для того чтобы передать эту прозрачность кожи, воспроизвести блеск этих влажных глаз, эту пышную волну волос, нужны масляные краски… Приезжайте-ка в Лондон, мисс! Когда жизнь в провинции вам наскучит, за один-единственный час, если вы соблаговолите мне его уделить, я заплачу вам столько же, сколько вы получаете за год воспитания этих двух ребятишек.
– После этого попробуйте назвать меня искусительницей, Ромни!
– Вы тоже можете что-нибудь предложить ей, Арабелла, я не стану вам мешать.
– Если вы приедете в Лондон, мисс, и если согласитесь удовлетвориться местом компаньонки с жалованьем десять фунтов в месяц, я буду счастлива взять вас к себе… Ромни, дайте-ка мне листок бумаги и карандаш.
– Что