Михаил Кликин

Ни слова о магах


Скачать книгу

Плотный туман.

      Откуда?

      Что происходит?

      Неужели Зона?

      Наверняка!

      А йетти?

      Стас подтянул ноги, сел. С трудом выпутался из лямок рюкзака, достал топорик – жалкое оружие, но лучшего нет.

      Снег летел отовсюду, он кружил в воздухе, бил в лицо, лепился к ветвям деревьев, к зеленым листьям, падал на траву, спекаясь жесткой коркой. В густом тумане ничего нельзя было разобрать: лес, небо, солнце – все исчезло, остались лишь смутные тени ближайших деревьев и клочок земли под ногами.

      Стас не был уверен, что он находится на том же месте, где потерял сознание. Может быть это жуткое существо оттащило его куда-нибудь? Иначе почему он очнулся лицом к небу?

      Черный камень!

      Он сел на корточки, застывшими пальцами стал разгребать жесткий снег вокруг себя. И почти сразу наткнулся на плоский булыжник, о который разбил лоб.

      Значит, он все на том же месте.

      Значит северо-запад там.

      Там ли?

      Стас поднялся.

      На сегодня хватит. Надо идти назад. В деревню, в теплую избу, к Варваре Ивановне, к бестолковой Малке, к копошащимся в земле курам, к расшаркивающемуся петуху, к парному козьему молоку, к голосам, звучащим из радио… Надо идти в лето.

      Зона подождет.

      Он непослушными корявыми пальцами застегнул куртку. Вытащил из рюкзака легкий плащ из полупрозрачного пластика, накинул на плечи, натянул на голову капюшон.

      Теплее не стало.

      Надев рюкзак и подхватив гитару, Стас двинулся в путь.

      Он не подозревал, что по-прежнему приближается к Зоне. Падая, Стас потерял правильное направление, и, кроме того, великан-йетти, переворачивая его на спину, немного его развернул.

      Стас думал, что возвращается в деревню.

      На самом деле он шел к северной границе Зоны. Именно туда, откуда приполз туман, откуда холодный ветер наносил колючий снег.

      Стас шел быстро, то и дело запинаясь, падая. Ветви деревьев, неожиданно появляясь из тумана, хлестали его по лицу, хлопали по пластику плаща, сбрасывали на голову смерзшиеся комья снега. Несколько раз он проваливался в невидимые ямы, нога застревала в валежнике, и только благодаря прочным, высоким, накрепко зашнурованным ботинкам он не вывихнул лодыжку. Конечно, ему следовало идти медленней, осторожней, пробуя каждый шаг, но Стас все больше замерзал, а движение согревало.

      Он не мог остановиться. Не мог замедлить движение.

      Он шел и шел, забросив гитару за спину – она мешала, болталась, била по бедрам и ягодицам – но ему необходимо было, чтобы обе руки оставались свободными: в одной он держал топор, а другую вытянул перед собой, прощупывая путь и одновременно прикрывая глаза.

      Потом он запел песню, стараясь перекричать гул невидимых деревьев, скрежет гнущихся стволов, посвист ветра в кронах. И свой страх.

      – Эх, дороги – пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян…

      Он вымок – только ноги, обутые в берцы, оставались сухими. Продрог. Устал. Проголодался.

      Остановиться он не мог.

      – …А