жил на Парнасе, в окружении муз, себя мнил Аполлоном, не иначе.
– Вы откуда планируете начать?
Ната раскрыла портсигар, окинула задумчивым взглядом его содержимое, но так и не закурила. Правильно сделала, что не закурила. Он, конечно, не Селена, которая умеет болячки не только лечить, но и видеть, но даже его простых обывательских знаний хватает, чтобы понять: Ната Стрельникова нездорова. Здоровые люди таблетки с собой не носят.
– Начну с дома, если вы не возражаете.
Она не возражала.
– Дом в вашем полном распоряжении! – Ната махнула рукой. – Мое присутствие обязательно?
По глазам, изумрудно-зеленым, ведьмовским, было видно, как ей хочется, чтобы Арсений сказал «да», но он сказал «нет». Меньше народа – больше кислорода. И пространства для маневров…
– Я, пожалуй, сам.
Грим, почуявший скорую работу, вскочил на лапы, принюхался.
– В таком случае это вам. – Ната протянула ему связку ключей. – Некоторые комнаты заперты, если вам вдруг понадобится…
Арсений знал, что не понадобится, но ключи на всякий случай взял, сунул в карман джинсов.
– А павильон закрывается? – спросил уже на выходе из гостиной.
– Зачем? – Ната посмотрела на него так, словно он сказал какую-то глупость. – Никто, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не станет тревожить их покой.
– Муз?
– Муз! – Все-таки она не выдержала – закурила. Вдоль ее запястья зазмеилась тонкая струйка дыма. – Я буду ждать вас здесь, если не возражаете.
– Договорились! – Арсений отошел от залитого дождем окна, Грим привычно прижался боком к его левой ноге. – Думаю, я скоро вернусь.
Особняк спал. Или притворялся спящим. Арсений не знал наверняка, чем живут вот такие дома с историей. Дома, которые пережили не одно поколение хозяев и видели, как меняется мир, а сами оставались почти неизменными. Единственное, в чем Крысолов не сомневался, это в том, что дом помнит, что творилось в его стенах. Жаль только, что рассказать не может.
Собственно говоря, Арсению не нужно было осматривать здание от подвала до чердака, то особенное шестое чувство, которое было с ним уже пять лет, молчало. Грим тоже вел себя совершенно спокойно. Самое интересное наверняка не здесь, а в парке, но для очистки совести пройтись по усадьбе все-таки стоит. Или не для очистки совести, а ради удовлетворения любопытства? Арсений бывал в разных домах – и в старинных особняках, и в слепленных из стекла и бетона новоделах, но до сих пор не утратил совершенно детского любопытства. Иногда дома были отражением своих хозяев, а иногда медленно, но неуклонно заставляли хозяев подстраиваться под себя. Интересно, кто кого переделывал: дом Савву или Савва дом?
На первом этаже царила тишина. Арсений шел через анфиладу комнат, и эхо от его шагов заполошно металось под потолком. Первый этаж явно был предназначен не для частной, а для публичной жизни: приемы гостей, зимние посиделки у камина, игры