еще и памятники сделать не успели.
Осевший за девять месяцев холм, крест с табличкой. Имя-фамилия-отчество, даты жизни через тире. Я присел, опуская на землю заранее приобретенный букет, на случай если столкнусь здесь с родственниками Саврасовой, да и вообще, человек, пришедший на кладбище без цветов, сразу же возбуждает подозрение – а не по делу ли он тут?
Выпрямился. Постоял, склонив голову и убрав руки за спину. Обошел могилу, провел ладонью по кресту – несколько секунд задержки не критичны, а со стороны похоже, что я для этого и тронулся с места, – и завершил круг, вернувшись на место, с которого начал.
Нити силы, переплетенные с шагами и словами, развеялись, оставив мне ответ.
Я медленно побрел от последнего пристанища Саврасовой Марины Федоровны, прикидывая, как буду искать серийного убийцу, на счету у которого как минимум три не инициированные ведьмы.
Старая часть кладбища дышала покоем и умиротворением, здесь кое-где пощадили деревья и куст шиповника, и на нем среди зеленых мелких плодов кое-где встречались нежные розовые цветы, здесь какой-то оригинал засадил цветник надгробия земляникой… Двигаясь меж рядов прогулочным шагом, я составлял то, что мой наставник именовал «планом розыскных мероприятий».
Рабочий день в крапивинском морге уже закончился, и в здании остались только дежурные, когда напряжение в сети внезапно скакнуло, выведя из строя видеокамеры. Охранник в будке на въезде ругнулся и принялся куда-то названивать по внутреннему телефону. Потом ругнулся снова и достал мобильник:
– Андреич, тебе тут пакет оставили, сказали, ты в курсе. Слушай, на будущее, ты предупреждай!
Левашов Кирилл Андреевич выскочил из невысокого белого здания буквально через считанные минуты.
– Спасибо, Леш!
– Да не за что, – ворчливо отозвался охранник. – Но ты реально, Андреич, предупреждай – я его за малым не послал!
Судмедэксперт клятвенно заверил и рысью поспешил на рабочее место, прижимая локтем злополучный пакет: с неба неспешно начинал накрапывать мелкий дождик, капли падали на разогретый асфальт и тут же высыхали, оставляя после себя только запах.
В кабинете Левашова пахло иначе: чаем, бутербродами и – самую малость – формалином.
Нашарив на столе нож, Кирилл Андреевич подцепил клапан толстого плотного бежевого конверта, взрезая жесткую хрустящую бумагу, и дернулся от внезапного звука: я стукнул о раму двери, предупреждая о себе:
– Добрый вечер, Кирилл Андреевич!
– Максим! – сердито рявкнул судмедэксперт, выдохнул, перевел дыхание и вежливо добавил. – Владимирович…
– Извините! – я примирительно улыбнулся и миролюбиво добавил. – Можно просто Максим.
Он посопел, сердито сверля меня взглядом, и вздохнул:
– Чай будешь?
– Буду! – согласился я.
Во-первых, мне было слегка неловко, что испугал человека, но что поделать, эти чары лучше ложатся, когда о присутствии колдующего не знают, а во-вторых, побегал я по городу сегодня изрядно.
Чай