за меч (Ташша почувствовала нарастающее нетерпение симбиота, но мысленно попросила его потерпеть еще немного), встретился с очень спокойным взглядом Ведуньи, покрутил головой, разминая враз затекшую шею.
– Про речку и зубы ты могла, конечно, и догадаться! Но только не про то, как я очень аккуратно царапнул загривок того бугая, который решил, что может помыкать мной, новоиспеченным новобранцем. Да, мне потом удалили ядовитый зуб и ядовитые железы, но я заставил их всех уважать себя!
– Видать, не сильно-то тебя и уважают! – откликнулась Ташша. – Если ты до сих пор самоутверждаешься за счет таких, как я!
– А это – не твое дело! Вставай! А то что-то мы с тобой засиделись!
– Не смей повышать на меня голос! Не забывай, что я намного старше тебя!
– Хм-м! Если ты так стара, то пусть тебя уважают твои дети!
– И верни медальон. Он не принесет тебе удачи! Ты погибнешь из-за него!
– Ну, уж нет! Что мое – то мое! А погибнуть.... Век ратника – короток. Я и так могу умереть в любой момент! Значок останется у меня!
Ташша тяжело вздохнула, но перечить Гвардейцу не стала. Когда-то, очень давно в неё, что называется, до мозга костей вбили страх перед вооруженными змеями и змеями, обличенными властью. Времени прошло много, а страх – оставался.
…Перед самым закатом Ташша и её конвоир вышли к очередному блок-посту, расположенному на невидимой границе теплого и очень теплого воздуха. Граница эта определялась визуально просто – выше неё рос один тип растений, ниже – уже другой.
– Та-ак! Кого привел? – шагнул навстречу ратнику один из Гвардейцев. – Старуха? Чем она-то может быть нам опасна?
– Не знаю! – буркнул Ташшин конвоир. – У меня приказ: доставлять для допроса всех, кто пытается пересечь границу снега и тепла! А кто это будет… Пастух, ратник, горожанин, или старая, выжившая из ума Ведунья – меня не касается! Мое дело – выполнять приказы, а не обсуждать их!
Допрашивать будете? Если да, то – куда вести?
– Проходи вперед. Там, шагов через пятьдесят – домик. В нем – тот, кто отдает приказы нам всем. Старуху передашь ему!
Ташшу препроводили в домик из свежеструганных досок, усадили у двери, на краешек деревянной скамьи.
В домике было тепло. Через неплотно прикрытую стальную дверку камелька, аккуратно сложенного из разнокалиберных камней в углу домика, отсвечивали светло-серые, почти белые языки пламени, от печки далеко несло благодатным теплом.
Женщина-змея прикрыла глаза – не столько от усталости, сколько от удовольствия, прислонилась спиной к теплому дереву стены домика.
Хозяина этого теплого чуда почему-то долго не было, и Ташша, разомлев от жары, незаметно для себя погрузилась в сон…
Разбудил её грохот.
Ведунья приоткрыла глаза, поиграла язычком, определяя запахи того, кто грохотал за стеной домика.
Впрочем, "экспертиза" запаха не понадобилась. Через секунду хлопнула дверь, в дом ввалился здоровенный Гвардеец. За собой он волок…