и искоса разглядывала лицо незнакомца: темные усы подковой свисали на подбородок, как у казака. Черные, блестящие брови, словно два лука уходили к вискам. Александр временами смотрел на нее и чуть грустно улыбался. Его руки были сильными и не дрожали, как у Лешки или Толяна. Он держал ее на руках уверенно. Александр внес Марину в деревню и спросил:
– Дальше куда прикажете унести?
Она смущенно рассмеялась:
– По улице до дома с красной крышей и выставленным в окошко нарисованным на бумажке кукишем.
Он удивился:
– Почему кукиш?
Девчонка смутилась:
– Я своим приятелям знак оставила, что меня дома нет.
Александр рассмеялся:
– Оригинальный знак! И много у вас приятелей?
– Трое.
– Наверное, все-таки приятельницы?
Она покачала головой:
– У меня никогда не было подруг, только друзья. Девчоночья жизнь скучна. А я и на охоту хожу, и на рыбалку, и мотоцикл с машиной вожу, да мало ли интересного вокруг! – Военный внимательно и серьезно слушал ее, едва не пронес мимо нужного дома. Маринка сама остановила его, рассмеявшись: – Заболтала я вас! Вот это и есть дом моих родителей. Не хотите зайти? Отец рад будет…
Он заторопился:
– Спасибо за приглашение. Как-нибудь в другой раз. В часть надо. Держите утку…
Он хотел положить селезня в корзинку, но она отмахнулась:
– Забирайте себе, я же сказала. У нас в чулане пять штук висит. Мы с отцом два дня назад настреляли.
– Тогда спасибо.
– Это вам спасибо, что не бросили в лесу.
– До свидания, Марина!
Она лишь кивнула в ответ. Маринке почему-то вдруг стало жалко, что лесная дорога уже позади и незнакомец уходит, но она не рискнула его задержать. Сидела на скамеечке у стены и смотрела вслед парню. Она все еще чувствовала его руки на спине и под коленями. На душе стало необычайно грустно. Прихрамывая, направилась в дом, но войти не успела. Сзади раздались торопливые шаги, и дрожащий голос Толика спросил:
– Кто это такой и почему он тебя нес?
– Я ногу в лодыжке вывихнула, а он вправил. Военный с точки.
– Странно, я его не знаю.
– Он неделю назад прибыл.
Маринка говорила с приятелем, а сама не спускала глаз с широкой спины вдалеке. По сердцу Белова словно огонь пронесся: ревность нашла тропинку в сердце. Он подошел ближе и сказал пренебрежительно:
– Военные не надежные друзья. Нынче здесь, завтра там.
Ушакова посмотрела на приятеля в удивлении:
– Что это ты вдруг на военных обрушился? Сам собираешься в бронетанковое поступать и на вот… – Она вгляделась в покрытое красными пятнами лицо Толика и рассмеялась: – Да ведь ты ревнуешь!
Он раздраженно буркнул, глядя ей в лицо светло-голубыми глазами:
– Вот еще придумала! Очень мне надо тебя к какому-то вояке ревновать. Он же взрослый уже. Наверняка жена и дети есть. Жаль, что у тебя нога болит, могли бы в кино сходить. Сегодня «Зиту и Гиту» привезли.
Сам не желая того, Толик ужалил Маринку в сердце.