чтобы это забивало мусоропровод. Остальное, думаю, можно продать на рынке, – она говорила резко и уверенно, как будто этот список дел она повторяла про себя с того самого момента, как получила сообщение.
– Да, Линь-цзе, – сказала Ико, откатываясь обратно в прихожую. Зола осталась стоять, застыв, обеими руками держа магбелт, как щит. Хотя андроид не мог проигнорировать команду Адри, по тому, как медлительно Ико исполняла ее приказ, было ясно – она не хочет оставлять Золу в одиночестве, под взглядами пустых желтых датчиков медроидов.
– Как вышло, что моя младшая дочь оказалась этим вечером на Кладбище старых автомобилей?
Зола выставила магбелт пред собой – от плеча до кончиков носков. Он был из той же стали, что и ее рука, и почти так же потускнел; сейчас он казался ей продолжением ее самой. Язык распух, горло сжималось.
– Мне так жаль. Я не… я увидела черные точки и вызвала хувер чрезвычайного реагирования.
Я не знала, что делать.
Глаза Адри на краткий миг наполнились слезами, но она тут же их сморгнула. Она уронила голову, уставившись на скрученную ткань. Обмякла у каминной доски.
– Я не была уверена, что ты вернешься сюда, Зола. Я ожидала в любую минуту получить еще одно сообщение – о том, что и мою подопечную забрали в карантин. – Адри отвела плечи назад, подняла взгляд. Слабость прошла, взгляд темных глаз стал тверже. – Эти медроиды уже проверили меня и Перл. Ни на одну из нас чума не распространилась.
Зола начала кивать с облегчением, но Адри продолжала:
– Скажи мне, Зола. Если ни у меня, ни у Перл ничего не нашли, где Пиона могла подхватить заразу?
– Я не знаю.
– Не знаешь? Но ты знала о вспышке сегодня на рынке.
У Золы приоткрылся рот. Ну, конечно. Тряпки. Медроиды. Они думали, что она заразилась.
– Я не могу понять, Зола. Как ты могла быть такой эгоисткой.
Она мотнула головой: нет!
– Они и меня проверили – там же, на свалке.
У меня ничего нет.
Она вытянула руку, демонстрируя порез на внутреннем сгибе локтя.
– Они могут еще раз проверить, если хотят.
Один из медроидов впервые подал признаки жизни, посветив на маленькую красную точку, где белая игла недавно проколола кожу. Но они не двигались, и Адри не подгоняла их. Вместо этого она сосредоточилась на фотографии в рамке на каминной доске, затерявшейся среди детских фотографий Перл и Пионы. Фотографий, сделанных, когда они жили в прежнем доме, с садом. Фотографий самой Адри до того, как она перестала улыбаться. Фотографий с их отцом.
– Мне так жаль, – сказала Зола. – Я тоже ее люблю.
Адри коснулась рамки.
– Не оскорбляй меня, – сказала она, подвинув рамку поближе к себе. – Ты… ты и тебе подобные, вы хоть знаете, что такое любовь? Вы можете чувствовать хоть что-нибудь, или это просто… программа?
Она говорила сама с собой, но ее слова больно ранили. Зола осмелилась взглянуть на Перл, которая все еще сидела на диване, наполовину спрятав лицо в колени,