была война, настоящая, страшная, совсем не такая, какой виделась ранее в кино.
Поезд шел утомительно долго. Дважды он останавливался в поле, тревожно гудел паровоз, заставляя людей настороженно оглядывать небо.
Глава 2
В Ленинграде, уже на вокзале, чувствовались перемены. На перроне Варшавского вокзала не было, как обычно, ни щедрых шефских представителей Второй кондитерской фабрики с коробками сладостей, ни маршей фабричного оркестра, ни цветов в руках радостно-возбужденных родителей. Та небольшая группа, в основном мам, которая смогла приехать на вокзал в неурочное время, почти терялась среди военных, заполнивших перрон. Не раздавались, как ранее, радостные возгласы вдоль медленно проходящих вагонов: «Вовочка! Машенька!..» Не откликались им звучные детские голоса из полуоткрытых узких окон: «Мамочка! Я здесь! Вот я!»
Вслед за высадкой ребят вагоны тотчас стали заполняться красноармейцами. Некоторые из них, высунувшись в окно, громко выкрикивали:
– Ребята! Кто забыл свои вещички?
Как было приказано еще в дороге, все двинулись на привокзальную площадь и остановились слева от входа. Здесь «раздавали» детей родителям. Два фабричных автобуса ждали ребят, которых нужно было развозить по домам.
Выйдя на площадь, Виктор обратил внимание на то, что все окна домов заклеены крест-накрест белыми полосками бумаги. Зачем? Правда, он видел такие окна в домах на площади перед Московским вокзалом, где взрывали Знаменскую церковь для строительства на ее месте станции метро. Тогда взрыв был произведен так искусно, что ни одно стекло не треснуло.
Виктора и раньше, в добрые времена, никто не встречал. Поэтому, подойдя к пионервожатому, он сказал:
– Коля, так я поехал.
– Ты один?
– Нет, с Валеркой Спичкиным, мы с одного двора.
Витька отошел от пионервожатого, остановился и стал внимательно оглядываться.
– Ты кого высматриваешь? – спросил Валерка.
– Да так, – недовольный любопытством друга, ответил Витька.
– A-а, ясно, бабник! – глянув вперед, съязвил Спичкин.
– А ну повтори! – повернулся Витька, сжав кулаки. – Повтори, если хочешь без зубов остаться.
– Да ладно, видели мы таких! – огрызнулся Валерка, а сам стал пятиться ближе к толпе. – Валяй к ней. А еще друг называется. Нужен ты мне! Без тебя доберусь.
Витька и сам чувствовал, что нарушает мальчишечью солидарность, вроде предает дружбу, но ничего с собой поделать не мог. Стыдно подумать, не то что признаться, но в Эльзу он был влюблен.
– За тобой приехали? – дернул он девочку сзади за рукав, хотя прекрасно видел, что с ней стоит мама.
– A-а, Витя, здравствуй! – обратилась к нему высокая полноватая Мария Яковлевна – Эльзина мать.
– Здрассьте, – почти угрюмо из-за размолвки с другом ответил Виктор.
– Поедем с нами. Попьешь чаю, а потом отправишься домой, – предложила женщина.
– Не-е, я сам, то есть за мной приехали.
– Врет