Простушка и трубочист. Татьяна Луганцева

я вот точно вижу, что вы девушка – не актриса.

      – Я – учительница, – ответила Варвара.

      – В других условиях я сказала бы, что мне очень приятно. Мы – коллеги. А сейчас я должна заметить, что ты ни хрена не умеешь притворяться, поэтому говори, что с моим Леней?

      – Он был вынужден уехать… за границу. Мне было велено прийти и сообщить вам это…

      – Зайди-ка в квартиру! – нервно выкрикнула Софья Петровна, отступая в прихожую.

      Варвара очутилась в небольшой, но очень симпатичной и чистой квартире одинокой пенсионерки. Ей не нравилась ее миссия изначально, а уж теперь, когда она увидела тревожные глаза этой пожилой женщины, ей стало совсем тошно.

      – Он жив? – спросила Софья Петровна, – говори как коллеге честно!

      – Да.

      – Уже хорошо, а теперь рассказывай, где он и что с ним? И учти, детка, я жизнь прожила, и мне не надо даже детектора лжи, чтобы понять, лжешь ты или нет, – серьезно проговорила Софья Петровна, облаченная по случаю своего дня рождения в платье благородного жемчужно-серого цвета с белым кружевным воротничком.

      – Он в тюрьме… – вздохнула Варя, проклиная себя за слабохарактерность.

      – Выпьешь за мое здоровье? – внезапно спросила Соколовская после минутного замешательства.

      – Я сыта…

      – А я предлагаю не есть, а выпить.

      – Пожалуй, только совсем чуть-чуть…

      Кухня у Софьи Петровны была небольшая, не захламленная ненужными вещами. Такая функциональная обстановка с дурманящими запахами вкусно приготовленной еды. Варя не заметила, как уже ела жареные кабачки и оладьи из картофеля с морковью и луком.

      – Ленины любимые, он не очень любит мясо, – пояснила Софья Петровна, которая даже порозовела за последнюю минуту и, казалось, была очень довольна своей судьбой. Создавалось впечатление, что она обрадовалась тому, что Леонид в тюрьме, по крайней мере он был жив.

      Софья Петровна перехватила задумчивый взгляд гостьи.

      – Я понимаю твое недоумение… Главное, что он жив, а то, что в тюрьме, так это не имеет никакого значения.

      – Его обвиняют в серьезном преступлении.

      – Он ни в чем не виноват, я это знаю, – безапелляционно заявила пожилая учительница.

      – Как вы все в этом уверены, – удивилась Варя с набитым ртом.

      – Поясни, кто – вы?

      – Прохор Шляпин – адвокат, вы…

      – И еще добрая сотня людей, – прервала ее заслуженная учительница. – Мы знаем Леню и знаем, что он не способен ни на что плохое. Я воспитала его, и я это знаю! – с особым значением в голосе произнесла Софья Петровна. – В чем его обвиняют?