порядком вещей.
Но необходимость – мать изобретения. Доисторические люди, жившие в замерзшей местности или в районе, опустошенном огнем, ели все, что угодно, чтобы выжить. Точно так же, как футболисты, чей самолет разбился в горах Чили и был вынужден есть плоть других игроков, погибших в катастрофе, самый ранний человек в какой – то момент должен был сделать выбор для выживания, и это могло бы впервые потребить мясо и изменить человеческую историю – и здоровье- навсегда.
Мы можем себе представить, что люди сначала ели мясо, которое было обуглено или приготовлено в результате естественного лесного пожара.
Они могли впоследствии есть сырое мясо, если это было необходимо, но мы также можем представить себе, что наши самые ранние пищеварительные системы восстали против употребления сырого мяса.
Представьте, что вы ели сырые продукты и овощи целую вечность и вдруг включили в свой организм мясные продукты. Возможно, вы слышали, как друзья-вегетарианцы рассказывали истории о том, как они пытались есть мясо, а потом сильно заболели.
Биологи скажут вам, что мы действительно не созданы для того, чтобы есть мясо, но мы приспособились к нему. Однако в хронологии человеческой истории употребление мяса является относительно недавним эволюционным развитием.
Традиционное мясо
Как наши семейные традиции стали сосредоточены на еде мяса? Подумайте об этом. Когда мы думаем о Дне Благодарения, мы думаем о индейке. Если мы едим свинину, то Новогодние праздники часто вращаются вокруг свинины и квашеной капусты. На христианскую Пасху традиционным блюдом является ветчина. А летом мы ждем первого гамбургера или стейка на гриле.
Как это случилось с видом, который был создан, чтобы питаться овощами и фруктами, орехами, ягодами и бобовыми?
Мы можем представить себе, что употребление мяса изначально было оппортунистическим событием, порожденным необходимостью выжить. Вкус вареного мяса плюс устойчивая энергия, получаемая от употребления высокожирных мясных продуктов, имели примитивный смысл даже для самого раннего человека.
Поначалу находка вареного мяса животных, добытого на лесном пожаре, была бы поводом для праздника. Это то, что каждый в клане принял бы участие в еде вместе. Когда человек научился охотиться и перешел к охотничьей ориентации, а не к ориентации охотника-собирателя, он делал это группами.
Им пришлось бы охотиться группами, и убийство животного ради еды было бы групповым усилием. Охота и убийство животного означали пищу не только для отдельного человека, но и для клана, и были бы поводом для празднования, когда охотники приносили еду домой.
Если бы они привезли животное обратно в клан, потребовалось бы групповое усилие, чтобы снять с него шкуру и разорвать или отрезать мясо от туши. Каждый принял бы в этом участие, а впоследствии и разделил бы вознаграждение за свою работу.
Нетрудно понять, что когда-то нам не нужно было охотиться за