Все хотят любви, Ева! И даже Князь Ада не исключение. Я хочу, чтобы меня любили и почитали. Как Бога. Чем он лучше меня? Почему он заслуживает любовь, а я – нет?
Доверительная речь окутывала мягким облаком, и столько искренней грусти и тоски одиночества сквозило в каждом слове, что у Черновой невольно слёзы потекли из глаз.
– Чем я заслужил презрение? Вот ты… Разве я причинил тебе зло? Разве обидел? Или напугал? Я пришёл к тебе, чтоб дать, а не отнять. Дать всё, что пожелаешь. Чего ты хочешь, Ева? Власть, деньги, неувядающую красоту, отменное здоровье, долголетие, яхты, виллы, миллионера в мужья. И… что там ещё обычно смертные хотят? Или есть более оригинальные желания? Всё исполню, только попроси…
– А взамен? – смело спросила она. – Душу?
– Душу, – кивнул дьявол, и в голосе слышалась мягкая улыбка. – Я её надёжно охранять буду. Ибо мудрость народная гласит: муж и жена – одна сатана. И станут двое как одно. Я невесту себе ищу. Станешь моей Княгиней? Княгиней Ада, Ева? Ни о какой службе и речи не идёт! Равной мне быть предлагаю. Подумай, прежде чем по наущению этих подхалимов Божьих отказываться?
– Моя душа принадлежит Богу, – без тени сомнения отвечала Ева. – Я не могу отдать тебе то, что мне не принадлежит, Князь!
– О, Ева! – он рассмеялся, и от этого звенящего смеха её такой волной желания накрыло, что губу пришлось прикусить, чтобы не застонать. – Как же ты ошибаешься! Твоя душа принадлежит тебе. И только тебе. Ты свободна выбирать. Я предлагаю тебе повелевать! Княгиней быть, королевой… А ты выбираешь Его сторону? Хочешь быть рабой? Рабой Божьей? Как звучит-то… гадко и унизительно. Он не любви хочет, он требует унижения и страха. На колени вас поставить, рабами и слугами хочет видеть…
– Ничего. Мы не гордые, – фыркнула Чернова.
– Не-е-е-е-т, ты гордая, – усмехнулся он. – Рабой ты быть не умеешь. Что ж, я не тороплю. Дам время подумать. Ты всё равно ко мне придёшь. Сколько бы ни упрямилась, это неизбежно. А пока поживи… Помаешься, устанешь – сама позовешь! Пожалеешь, что сразу не согласилась.
– Никогда, – покачала она головой. – Прости, Князь, но этого не будет никогда.
– Будет, Ева, будет.
Он поднялся в полный рост и растворился бесследно.
Не успела Ева перевести дух, как раздался странный скрежет. Она не сразу поняла, что это поворот ключа в замочной скважине.
Тетя Оля, мать Танюхи, шагнула в прихожую и от неожиданности выронила сумку. Дар речи бедную женщину покинул. Она стояла в арке, ведущей на кухню, и безмолвно взирала на трёх девчонок, сидящих на коленях, в кругу, с боевым раскрасом на лицах, в виде готичных чёрных крестов. Наверное, эту картину бедная женщина запомнила на всю оставшуюся жизнь.
– С тётей Олей нам повезло, – со вздохом продолжала Ева. – Она даже не попыталась в скорую звонить. Знала про наши забавы с блюдцем. Поверила. Или почти поверила. Вместо психушки позвонила одной своей знакомой, сильно верующей. Та