гады, такие!.. – сказала она, стараясь потише, чтобы ни- кто вдруг не мог услышать, – я так и знала, что этим всё кончится! Доигрались, сякие – такие, и что теперь делать?.. Из школы же выгонят, да ещё и с позором! Завтра же поедем в Азов – туда куда надо. Этого отец не станет терпеть!.. он и меня вместе с вами задушит! Надо же – совсем ещё дети и такой грех сотво-
рить! Вы или полоумные оба… или у вас ум за разум зашёл?.. Я же тебя, Лариса, не раз предупреждала, а ты за своё. Я лично не против твоего Кости, мне с ним не жить. Господи! Что же нам
делать, куда идти и к кому обратиться? Тебе четырнадцать толь- ко лет, ему шестнадцать, вы об этом подумали?.. Вы сами-то
ещё ложку держать в руке правильно не научились, а тут прямо – детей заводить замахнулись! Что вы с ними делать-то станете, мне на шею повесите?.. так я и так троих вынянчила, теперь и ваших следом прикажите? А если двойня ещё? Ой, Ларка, бить тебя надо и духу прислухаться – дышишь, значит, мало доста- лось! Ладно, кричи не кричи, делу не поможешь. Я тут подума- ла: с этим скандальным делом в Азов соваться не будем; обра- тись – тут и милиция набежит, и вся округа узнает. Завтра же от- правлюсь в Азов, закажу телефонные переговоры с Краснода- ром. Туда тебя повезу – дальше положишь, ближе возьмёшь.
Когда, голову рубят – по волосам не плачут.
Пока Ирина Николаевна изливала свою горечь возмущений души и сердца, Лариса в это время сидела на крышке колодез-
ного сруба и плача размазывала ладонью слёзы по щекам. Мать, взглянув на дочь с осуждением и в то же время с жалостью,
громко дополнила:
– Чего ревёшь-то?! Реветь надо было, когда во взрослые игры играть надумали! Ревёт она!.. как будто я её обидела. И тот – жених нашёлся, теперь и глаз не кажет. Напакостил и в кусты! Такой же придурошный, как и ты! Где вы на мою бедную голову взялись!.. хоть завязывай глаза и иди прочь со двора! Хватит
плакать, иди, умойся, а то сейчас отец подъедет, разборку
устроит. Ему пока молчи, а то всем достанется. Может, удастся сделать всё по-тихому.
По-тихому не получилось: как раз в эту минуту на улице за двором послышался колёсный скрип брички, похрапывание ло- шадей и вслед за этим вскоре в калитку вошёл Борис Василье- вич. Подозрительно посмотрел на дочь и жену, но ничего не
сказал, вероятно, подумав, что просто поссорились. Мужик от природы он был сообразительный, в последующие два дня, за- метив в поведении жены и дочери замкнутость и натянутость в
разговорах, ибо обе ходили, как в воду опущенные, перебрав по памяти все варианты – оставался один правильный вывод. К то- му же, как он припомнил: и «зять» давно на глаза не появлялся. Вечером устроил разборку в семье. Изворачиваться женщины не стали: всё равно узнает, как не крути, потом только гораздо хуже будет, прямо всё тут же рассказали. Как ожидали – того не про-
изошло. Отец не кричал и кулаком по столу не стучал. Взъеро- шил на голове волосы, окинув взглядом вокруг себя,