вжились в нашем сознании – это просто не по комму- нистическим меркам и правилам!.. Что я самовольно её издал, вопреки
всему и самой «святой» ленинской идеи, нагло заделавшись писателем. Сам- издат получился. Такие писатели к врагам народа приравнивались. «Да, кто ты такой?!.. И кто тебе позволил своевольничать?!.. Ишь, понимаешь!.. Нагло и самовольно издавать свои книги, надумал! не спросив на это всевышней милости и соизволения!..». Крикнули «идеологи-дятлы», а вслед за ними по- слышался издали громоподобный уничижительный возглас, похожий на рык
– бас «городничего», из Гоголевского «Ревизора», но звучал он на этот раз уже откуда-то из-под земли. Похоронили «идею», будто падаль какую. Но мне на тот час, ни встать, ни лечь: прямо бросай литературное творчество, а за деятельность вообще позабудь… Но времена за окном были уже не те и
жизнь вносила свои коррективы во все те превратности, которые встречались мне на пути. Получив на-руки в издательстве книги – десятка два экземпля- ров, я сразу отвёз в село Глебовка, на малую свою родину. Описанные в ро- мане события, в основном ведь там происходят. По два экземпляра подарил в библиотеку поселения и в Среднюю школу, в которой начинал учиться пер- вые и самые трудные четыре класса. Остальные книги развёз по другим биб- лиотекам; раздал родственникам, знакомым и друзьям.
Кстати, на дальнейшую бурную жизнь своего произведения я вовсе не обо- льщался; что все сию минуту бросят всё, и схватив мою книжку, примутся чи- тать её, не досыпая ночами. Нет, ко всему этому в душе я относился скептиче- ски и не преследовал надежду, что в одночасье все стали вдруг книголюбами и запойными читателями. Прочли там мою книгу или ещё не прочли, но, ве- роятно, что в большей своей массе – кому она, конечно, в руки попала – всё- таки прочитав: вначале объявили обет молчания, а лично глава поселения высказался, что роман этот я у кого-то передрал. Конечно, бог ему судья, за его такой красивый отзыв. С его слов и понятий, выходит, что я передрал и
последующие шесть книг, которые я написал, ну а это будет уже восьмая. Но, честно сказать, я на него не обиделся, а даже наоборот, доволен был его вы- сказыванием. Ибо, из этого я сделал лично свой вывод: что моя литературная вещь, в которой я сам усматривал уйму всяких недостатков и местами явную и чисто литературную ущербность, нуждается в доработке. К тому же про-
сматривалась и насущная потребность: заново, взять его, и от начала, и до конца, кропотливо отредактировать. Я сам видел те места, где выглядывали и кричали с многих углов и страниц косяки. На дисплее компьютера, по неиз- вестной для меня причине, эти самые косяки, при моей редакции, проскаки- вают мимо моего внимания, ну а после, открываешь уже книгу, и мгновенно вижу каждую ошибку, будь то пропущенная запятая или не допечатанная
буква. А раз даже в таком виде – не верят в то, что роман мною написан, зна- чит, произведение чего-то да стоит. Как говорят, – каждый кулик своё болото хвалит; если хотите,