они ведь глупые – с ними хитрить надо; нам ещё от Москвы тысячу километров от- махать надо, так зачем лезть на рожон в самом начале пути?
Допив уже вторую бутылку водки, заев всё это каким-то подозрительным блюдом, принесённым из ресторана: если бы не водка, то возможно и есть не стали бы. И, когда про- водница вышла в коридор по своим служебным делам, Бе- кас, брезгливо морщась, при этом ковыряя вилкой, остатки блюда на тарелке, сказал:
– Чё-то не пойму? Что за дрянь она нам приволокла? Здесь, по-моему, рыба с мясом смешана, никак объедки со столов? Если бы не лук и перец – собаки бы не жрали. Вот, сучка, хоть на этом решила сэкономить!
Лёха в это время, продолжая доедать со своей тарелки, взглянув на друга, ухмыльнулся, скосил взгляд на остатки еды, немного подумав, сказал:
– А ты чего хотел? На халяву, да чтобы тебя по высшему разряду накормили? Ты кто? Граф или может быть князь? Скажи спасибо ресторану и нашей проводнице, что хоть паршивые объедки дали, всё-таки – хавка, а то пришлось бы последнее лавэ из карманов вытряхивать, а скорее всего го- лодными всю дорогу ехать. Не нравится – не жри; на зоне вообще тухлятину не за-подло ел. Терпи до своей Калмыкии, куда нас тащишь; там свежей бараниной отъешься.
В коридоре в это время послышался громкий голос про- водницы:
– Граждане – Казань, Казань! Стоянка двадцать минут. Не опаздывать, граждане, далеко от состава не уходить! Ка- зань, граждане, Казань!
Фёдор поднялся со своего места, медленно подошёл к двери и надавил на ручку. Дверь была заперта.
– Федот, ты куда? – спросил Бекас.
– Чего-то в туалет захотелось, может от этой еды живот что-то канудит.
– Федот, ты что, впервой на поезде едешь? На станциях туалеты запирают на ключ. Ты разве не знал этого? Сам по- думай, если во всех поездах на станциях станут ходить в туа- лет, то через месяц путей из-за дерьма не разглядеть будет. Пойдёт поезд – сходишь. Слышь, Раскольник, или Басмач? Не знаю, как и лучше тебя погонять: ты я смотрю – мурый бычара! Коль подписался, чего юлишь? Думаешь, не чую, что когти рвать хочешь? Ну, рви, не держим – вон в окно и сигай на площадку. Токо – это… как-то не по кентовски будет. Да- вай, Басмач уж на прямоту, как на зоне. Будь правильным, а? Фёдор вернулся на своё место, усевшись, тут же взял свой стакан и допил остатки в нём водки: теперь он сидел раскрасневшийся, глаза его посоловели, развалившись на сиденье в самом углу, глядя мутными глазами на товарищей, повёл разговор о своём «знаменитом» отце. Бекас взял оче- редную бутылку, открыл её, стал разливать по чайным стака-
нам, при этом поглядев на Фёдора, сказал небрежно:
– Басмач, ты лучше о себе расскажи, об отце потом как- нибудь, на досуге расскажешь…
Вошедшая в купе Рая, внимательным взглядом обвела подвыпившую тройку, подошла к столику, и сдёрнула с него початую бутылку водки.
– Обижайтесь, мальчики, – не обижайтесь, но по моему суждению, вам, пожалуй, достаточно будет на сегодня, ина- че эта вечеринка затянется до утра, а мне ещё и на больших станциях на перрон выпрыгивать.
Проводница