крошки. Хоть это, если верить науке, плесень и грибки, но сколько радости и силы таится в этих крохах, сколько тепла и энергии, будто они воплотили в себе все звёзды вселенной, и эти звёзды ласкали сейчас слеповатые глаза старика, пленяли его душу, согревали и нежили старое тело. Воистину, велик Аллах, если в подобных мучных крохах сумел воплотить всю огромность и необъятность земного и космического мира.
Многое дарует нам этот хлеб, но многое и забирает он, подумал старик по завершению своего молитвенного ритуала, поднялся, отряхнулся и направил свои шаги навстречу сыну.
И если бы он вдруг оглянулся, то увидел бы у реки сидящего в грусти призрака Азиза, и тот с призрачными слезами на глазах смотрел вслед отцу. После призрак поднялся над землёй и пошёл вслед, за спиной старика, ищущего покаяния и прощения, неустанно поторяя призрачными устами: «Уважаемый отец, я простил Вас…»
Только Аллах знает, сколько дней прошло с той поры, как путешественники оставили родной дом и с лёгкой руки Хызра, покровителя всех путников и знатока источника живой воды, были живы и здоровы. Дорога с каждым днём становилась всё короче и легче на один спуск-поворот, на другой камень – ущелье, на три фарсанга (трижды по шесть километров), на четыре взгляда по сторонам, на пять часов пути, на шесть вздохов у костра, на семь молитв отдыхающей души. И человек и собака шли и несли признательность на глазах, искренность на языке и открытость на сердце. И всё это принадлежало великому устроителю мира и его верховному наместнику Яздану, таким было древнее иранское название Бога, и свет, идущий от Ясриба (доисламское название Медины, где находится могила пророка Мухаммеда) освещал открывшуюся перед ними дорогу.
Бобо Якуб, идя от перевала к перевалу, от песни до песни, от ночлега к ночлегу, тешил себя неустанной надеждой чудесным образом прозреть от запаха и прикосновения к рубашке несчастного сына, как случилось это со слепым Якубом, стоило тому коснуться рубашки живого Юсуфа, считавшегося погибшим. На сон грядущий старик касался сурьмой больных глаз своих и подолгу сидел без движений, как каменный истукан, опустив тяжело старческие веки. И было, видел он позавчера – как в грязном окне, вчера – как в лёгкой дымке, а сегодня – как в мелкий дождик.
Во славу Всевышнего, во славу земного мира да продлятся дни правоверных на земле – людей праведных и достойных. Да продлятся дни всех народов планеты, поскольку они достойны только счастья, живя на благо каждому человеку, природе и космосу. Так говорил старик над костром привала, перебирая чётки в старых сухих, но сильных и крепких руках.
На милость Вседержителя мира и на благоденствие Его, как велел пророк Мухаммед, старик пять раз на дню творил молитву. Омываясь из походной посуды для омовения, чилима старик становился лицом к Каабе. Находясь далеко за горами, за пустынями, за реками, она была в сердце каждого возвышенного и вдохновенного правоверного, как главное святилище и место паломничества мусульман. Она