фирма еще не окончательно растеряла свою репутацию. Клиенты клюют на знаменитое имя, не догадываясь о том, что знаем мы с тобой. Но пройдет еще пять лет, и все будет кончено – вот почему на будущий год я планирую вернуться в Гонконг. Просто там еще не освободилось место, так что оставшееся время я предпочитаю проработать здесь – все лучше, чем сидеть без работы и терять квалификацию.
Это звучало вполне разумно, и Чарли понимающе кивнул.
– А ты? Как ты собираешься поступить?
Бен уже поспорил с парой своих близких друзей, что больше шести месяцев Чарли не продержится. На его взгляд, Чарли был слишком талантлив и энергичен, чтобы ковыряться в этой рутине. Да и десять лет полной творческой свободы, к которой Чарли привык в Лондоне, не могли на него не подействовать.
– Мы договорились, что через год я вернусь на старое место в Лондон. Как только боссы найдут, кем заменить меня здесь, – проговорил Чарли, но не слишком уверенно. Дик Барнс мог не захотеть уступить место, которое досталось ему лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, и это могло вырасти в серьезную проблему.
– Я бы на твоем месте не очень на это рассчитывал, – со знанием дела возразил Бен. – Если начальству придется по душе твой стиль руководства, то они сделают все, чтобы оставить тебя в Нью-Йорке навсегда.
– Не думаю, чтобы я смог долго тут продержаться, – ответил Чарли сквозь зубы. То, чем он занимался в Европе, было во много раз сложнее и стократ интереснее, чем его нынешняя работа, но ведь он обещал… и намерен был сдержать свое обещание. Чарли уже решил, что даст Уиттакеру и Джонсу ровно год – ни днем больше. После этого он уйдет, пусть это даже будет означать, что он потеряет работу на фирме.
Но уже в следующий понедельник он не выдержал и ввязался в ожесточенный спор с владельцами фирмы. Речь шла о дорогостоящем и весьма сложном проекте, который «Уиттакер и Джонс» разработали для одной крупной компании в Орегоне. Чарли давно выступал против использования в этом проекте устаревших решений, и поэтому обсуждение проекта с самого начала превратилось в затяжной спор о политике фирмы и перспективах ее дальнейшего существования. Спор этот затрагивал интересы всех сотрудников бюро, и хотя все нью-йоркское отделение целую неделю гудело, как растревоженное осиное гнездо, Чарли считал, что поступил правильно.
Но уже к уик-энду страсти остыли, воюющие стороны пошли на мелкие уступки друг другу, и все более или менее успокоилось, но принципиальные вопросы так и не были решены. И не прошло и недели, как Чарли снова усомнился в другом проекте фирмы – на этот раз в Фениксе. Снова он восстал против устаревшего дизайна и конструкторских решений двадцатилетней давности, призывая владельцев фирмы набраться мужества и идти вперед, а не топтаться на месте. Но Уиттакер и Джонс были намерены строить в Фениксе точно так же, как они всегда строили до этого – в Хьюстоне, в Лос-Анджелесе, в Милуоки. И, как всегда в подобных случаях, клиент понятия не имел о том, что его офисное здание