ту самую агрессию, не понимая, что это не сорняк, а ценный злак. Пал Тиныч иногда разрешал Артему покомандовать – именно для того, чтобы он чувствовал, что имеет право это делать. Рита же всегда ломала сына – жестоко ломала. Она мечтала о дочке Арине, так и не смирилась с тем, что у нее мальчик, а второго ребенка ей Бог не дал. Не дают таким второго – потому что они первого не любят. Даже красота Артема ее раздражала – она видела на его месте так и не рожденную Арину, красивая была бы девочка!
Зато у Артема был лучший в мире папа – слова «отчим» мальчик ни разу в жизни не произнес, он и значением его не интересовался. Хотя по части значений разных слов всегда был на высоте. Поправлял учителей, если те ошибались – в слове «апостроф» ударение падает на третий слог, Майя Давыдовна, а роман этот написал не Уайльд, а Стивенсон. Подсказывал нужное слово, соскочившее по дороге от мыслительного к речевому аппарату. Пал Тиныча беспокоила нервная разговорчивость Артема – но, в отличие от жены, он не верил, что этот вывих вправят в военном училище.
Рита сердилась, когда Пал Тиныч входил в детскую ночью и слушал дыхание сына – ему всё казалось, что тот как-то слишком тихо спит. Он боялся за него, мучительно жалел в отрочестве – самом уязвимом возрасте, когда сам себе не рад. Прыщи, голос, срывающийся от тенора к басу, вечный страх, что родители вдруг сделают что-то не так при друзьях, будут выглядеть смешно, опозорят. Наедине Артем всё так же доверял отцу, но стоило появиться сверстнику – менялся, грубел, грубил. А потом вырос, повзрослел, уехал. Девочка у него – китаянка. Пал Тиныч скучал, писал письма, отправлял деньги. Нелишние, пока учится.
Место, которое осталось пустым после отъезда сына, оказалось каким-то уж слишком большим – его нельзя было закрыть ни обычной жизнью, ни работой. Пал Тиныч смотрел по сторонам, видел озлобленную Риту, которую он всё равно никогда не бросит, и думал: вот так и прошелестят все эти дни-годы впустую, будто это и не годы, а страницы, которые скроллит в своем планшетнике Вася МакАров.
Потом на одной странице случился сбой системы – в лицей пришла Диана.
Пал Тиныч отлично помнил этот день. Было так: сидит он в лицейском буфете. И тут входят три ведьмы – Кира Голубева и еще две мамашки, одна в розовом и блестящем, другая – в черном и клепаном.
– Видели новую по музыке? – спросила клепаная. Многодетная мать, между прочим, Пал Тиныч имел честь обучать истории всех ее отпрысков.
– Нет пока, – заинтересовалась Голубева, не сразу почувствовав, как розовая и блестящая дергает ее за рукав – новая по музыке уже зашла в буфет и осветила его своим невозможным мини. Пал Тиныч пролил на стол кофе. Клепаная выронила всю мелочь из кошелька, и дети, которые стояли в очереди за плюшками, начали подбирать ее, стуча лбами.
– Это еще что такое? – вымолвила Кира Голубева, не с первой попытки придав лицу нужный презрительный вид (получился вначале удивленный, а потом завистливый).
– Это наш новый учитель по музыке,