Я услышал, как ты плачешь, и у тебя был такой расстроенный голос…
– Все в порядке, – сказала она, сбрасывая с себя одеяло. Оно сбилось вокруг, как после борьбы, а сама Нари взмокла от пота, ее платье прилипло к коже, а волосы – к шее. – Мне приснился кошмар… о той деревне, кажется, – но подробности сна уже уплывали в тумане. – Там была женщина…
– Женщина? Какая женщина?
Нари покачала головой:
– Не знаю. Мне просто приснился сон.
Али, казалось, ей не поверил.
– В последний раз, когда мне «просто приснился сон», это мариды напускали на меня видения за два дня до того, как озеро вышло из берегов и сокрушило Цитадель.
Справедливое замечание. Она подтянула колени к груди, вытирая лицо рукавом.
– Почему ты не спишь? Тебе нужен отдых.
Он покачал головой:
– Я устал от отдыха. И от кошмаров.
Нари сочувственно посмотрела на него – совсем недавно она сама слышала, как Али выкрикивал во сне имя Мунтадира.
– Со временем станет легче.
В иной раз Али кивнул бы в ответ с искренним и серьезным видом – или, что более вероятно, сам говорил бы Нари, что со временем все наладится.
Теперь он не сделал ни того ни другого. Али лишь плотно поджал губы, нехотя выражая согласие, и сказал:
– Конечно. – Он словно постарел от лжи. От жизнерадостного принца, которого она знала, не осталось и следа. Он поднялся на ноги. – Если ты больше не собираешься ложиться, я заварил чай.
– Не знала, что ты умеешь заваривать чай.
– Я и не говорю, что это хороший чай.
Нари не смогла сдержать улыбки.
– С радостью променяю ночные кошмары на стакан не очень хорошего чая. – Она взяла свою шаль, накинула на плечи, чтобы согреться, и последовала за ним.
Войдя в аптеку, она удивленно захлопала глазами. Склянки и флаконы кто-то аккуратно расставил по полкам и тщательно протер, пол был чисто выметен. Пучки чеснока, трав и кореньев, которые Якуб сушил под потолком, переместились в какой-то агрегат, похоже, собранный Али из сломанных корзин, которые старый аптекарь грозился починить еще до того, как Нари покинула Египет.
– Что ж… – начала она. – Ты определенно занимался не только тем, что просто заваривал чай.
Али смущенно потер затылок.
– Я хотел помочь. Отплатить Якубу за доброту.
– Якуб тебя теперь ни за что не отпустит. Я даже не представляла, что здесь так много свободного места. – Она присела на край стола. – Ты, наверное, всю ночь не спал.
Али налил в стакан чаю из медного чайника, стоявшего на огне, и протянул ей.
– Мне проще, когда руки чем-то заняты. Если я что-то чиню, собираю, прибираюсь – физический труд отвлекает от других мыслей… Хотя, наверное, это и трусость с моей стороны.
– То, что ты не хочешь погрязнуть в пучине отчаяния, не говорит о трусости, Али. Это говорит о воле к выживанию.
– Пожалуй.
Но Нари видела, что ее слова не смогли пробиться сквозь затравленный взгляд его серых глаз. На него было больно смотреть.
– Поедем