ывал звездное небо, и ему казалось, что не он едет, а широкая звездная дорога плывет над ним; она и родила в нем сказку, задумчивость, любовь к прекрасному.
Согласно преданию, по материнской линии он – потомок взятого в плен во время похода императора Петра I шведа Лепке. Отец же его, согласно документам, – дворянин, сын польского помещика Виленской губернии, Стефан Евзибиевич (Степан Евсеевич) Гриневский, еще гимназистом за участие в польском восстании 1863 года был выслан из Витебска в Томскую губернию. Отсюда он перебрался в город Вятку, где проработал 35 лет счетоводом в земской больнице (скончался в 1914 году). Обвенчался он с Анной Стефановной (Степановной) Лепковой 15 сентября 1872 года, за восемь лет до рождения первенца Саши.
«Детство мое было не очень приятное, – писал Грин в автобиографии. – Маленького меня страшно баловали, а подросшего за живость характера и озорство – преследовали всячески, включительно до жестоких побоев и порки. Я научился читать с помощью отца 6-ти лет, и первая прочитанная мною книга была “Путешествие Гулливера в страну лилипутов и великанов” (в детском изложении). Мать тогда же научила писать. Мои игры носили характер сказочный и охотничий. Мои товарищи были мальчики-нелюдимы. Я рос без всякого воспитания».
Правда, одна из младших сестер уверяла, что брат врет – его и пальцем никто не трогал в семье. Может быть, она и права, ведь Грин – сказочник, ему удачная выдумка важнее реальности.
В 1889 году Саша поступил в Вятке в подготовительный класс Александровского реального училища. Хотя он оказался способным к учебе мальчиком, журнал инспектора пестрит замечаниями в его адрес: «Вел себя неприлично при выходе из училища», «Принес в класс игрушку», «Смеется и шалит за уроками»…
В 1891 году 11-летний Саша был исключен из респектабельного Александровского училища за сочинение и чтение товарищам стихов, зло высмеивающих преподавателей. Отец с трудом устроил сына продолжать образование в городское 4-классное училище. Шалить мальчик и здесь не перестал, но учился прилежно.
Грин вспоминал: «Городское училище было грязноватым двухэтажным каменным домом. Внутри тоже было грязно. Парты изрезаны, исчерчены, стены серы, в трещинах; пол деревянный, простой – не то, что паркет и картины реального училища. Здесь встретил я многих пострадавших реалистов, изгнанных за неуспешность и другие художества. Видеть товарища по несчастью всегда приятно… Вначале, как падший ангел, я грустил, а затем отсутствие языков[1], большая свобода и то, что учителя говорили нам “ты”, а не стеснительное “вы”, начали мне нравиться».
В январе 1895 году мать Саши скончалась от чахотки, и отец вскоре снова женился. Родительских отношений к уже подросшему первенцу Степан Евсеевич не изменил – оставался с ним добр и участлив. Но с мачехой Александр не поладил, и отцу пришлось снять для сына комнату в другой части города.
Закончив в 1896 году городское училище, 16-летний Александр Гриневский завершил свое регулярное образование. Он покинул отчий дом, надеясь поступить в Одесские мореходные классы. Но опоздал, прием документов уже был закончен. От дальнейших попыток учиться где-либо юноша отказался. Деньги, которые дал на дорогу отец, закончились. Он стал бродяжничать, нанялся матросом на пароход «Платон», курсировавший по маршруту между Одессой и Батуми. Но реальная жизнь в море не имела ничего общего с той, о которой он мечтал, в профессии «морского волка» не оказалось ничего романтичного – тяжелая однообразная работа по поддержанию судна в чистоте и строгая дисциплина. Александр разочаровался и спустя рукава выполнял свои служебные обязанности, ничему не научился на судне, даже вязать морские узлы.
Весной 1897 года он совершил свое единственное заграничное плавание, добравшись на судне «Цесаревич» до Александрии. В конце этого плавания Александр не выдержал тяжелой морской службы, разругался с капитаном и заканчивал рейс уже не членом команды, а пассажиром. Сойдя на берег, он решил вернуться домой.
Александр вспоминал: «По возвращении из Одессы я прожил дома до июля 1898 года. За это время я всячески пытался найти занятие: служил писцом в одной из местных канцелярий, переписывал роли (для театра), некоторое время посещал железнодорожные курсы, был банщиком на станции Мараши (шестьдесят верст от Вятки), переписывал по заказу отца ведомости годового отчета земства… Но не было в жизни мне ни места, ни занятия».
И тогда начались многолетние скитания Александра по России в поисках заработка и приключений. Некоторое время он трудился в рыболовецкой артели, работал на золотых приисках и лесосплаве на Урале. Пришлось испробовать профессии шпагоглотаталя в цирковом балагане, грузчика, землекопа… Но никакая работа не устраивала молодого Гриневского, ему было скучно в реальной повседневности.
В марте 1902 года Александр Степанович добровольно пошел в армию рядовым в 213-й Оровайский резервный пехотный батальон, расквартированный в Пензе (воинскому призыву он не подлежал как первенец в семье). «Моя служба прошла, – вспоминал он, – под знаком беспрерывного и неистового бунта против насилия. Мечты отца о том, что “дисциплина сделает меня человеком” не сбылись. При малейшей попытке заставить меня чистить фельдфебелю