положил обратно на этажерку, засунув между книгами. Лили, с ее рассеянностью, не скоро обнаружит пропажу.
Вино у нее всегда было великолепное, настоящее «бордо», густое, с терпким ароматом зрелого винограда. Они закусывали холодным мясом, оливками и двумя сортами свежего сыра. Сергей отвлекал Лили от мыслей о фото и цели своего визита, как мог. К счастью, она никогда не могла долго задерживать на чем-нибудь внимание, так что его задача оказалась легкой.
Лили немного опьянела и весело смеялась, прижимаясь плечом к Горскому. Он не отстранялся.
– Как он красив! – думала Лили. – Как он сексуален… Может быть, мы еще помиримся.
Горский распрощался, когда за окном начало смеркаться. Густой мокрый снег укрывал бульвары и крыши домов, наряжал каштаны в причудливые белые одежды. Сергей поднял воротник, ожидая такси; его знобило. В салоне автомобиля он попросил, чтобы водитель зажег свет. Закрывшись полой плаща, Горский достал из кармана фото, – на заднем плане, почти незаметная, одиноко стояла фигурка Будды. Слишком знакомая.
Когда Лили была уже совсем пьяна, он спросил, чей Будда на фотографии. Вряд ли, она что-то сможет потом вспомнить.
– Ах, это… – она уставилась на Горского мутными бессмысленными глазами, засмеялась. – Это Мари приносила с собой. Маги…ческий символ! – она икнула. – Ой, извини! Может, останешься на ночь? Смотри, какой снег идет… Ты можешь за…мерзнуть.
– В другой раз. Я обещал позвонить родителям.
– Позвони отсюда…
Лили была сильно пьяна, ее глаза сами собой закрывались.
Сергею не терпелось остаться одному, рассмотреть, как следует, фото: загадочную Мари, фигурку Будды… Он уложил Лили на диван, укрыл пледом.
– Я немножко подремлю… – пробормотала она. – Совсем капельку…
Он так задумался, что не заметил, как такси остановилось перед его домом. Вечерний Париж дышал свежестью и запахом снега. Под ногами была жидкая грязная каша, совсем, как в Москве.
Свет в подъезде был тусклым. Консьерж клевал носом, делая вид, что читает газету. Он едва кивнул Сергею.
– Позвоню родителям, потом в Москву, Сиуру, – решил Горский, открывая ключом дверь своей квартиры. – Обязательно! В первый же день такая удача! А ведь я еще даже не сходил по адресу Ерофеева.
Валерия с трудом закрыла окно, столько намело снега на подоконник. Ах, какая тоска эти зимы! – беспробудность, беспросветность… только снег и снег, всюду один снег…
– Никита! – позвала она раздраженно. – Никита, ты где?
В доме было прохладно. Кафельная печь остыла за ночь, в комнатах стоял слабый запах перегоревших дров. Бабушка и мама Никиты уехали в Смоленск, к родственникам. Без них было скучно и тревожно.
Валерия накинула на плечи теплую шаль и спустилась на первый этаж. Дверь на веранду оказалась открыта, в большие окна смотрел засыпанный снегом сад. Было слышно, как с шорохом летит с ветвей морозная пыль, оседают снеговые наносы. На бледном небе сияло красноватое ледяное солнце.
Никита вошел, неся огромную охапку дров, обдав Валерию холодным