Проводил? – тут же накинулась на него Катя.
Вместо ответа Ваня потупил очи.
– Свадьба когда? – не отступалась Катя.
– Не понимаю, за что ты меня ненавидишь? – неожиданно, чего с ним давно не бывало, вспыхнул Ваня. – Что ты всё время надо мной издеваешься?
– Я тебе на хвост, что ли, наступила? – удивилась-возмутилась, в свою очередь, Катя и хотела пойти в атаку, но Ваня опередил:
– Ну всё, всё, Кать, прости.
Катя даже головой покачала. В виде примирения предложила:
– Холодец будешь?
– Давай.
– Мясной.
– Давай мясной.
– Чудеса да и только! – всплеснула руками Катя, направляясь на кухню. – А водки, случаем, не желаешь? – крикнула оттуда.
– И водки давай!
– Потрясающе! – донеслось до них. – И холодец, и водки – всё давай! Это что же такое на свете творится?
Когда Ваня с Пашенькой пришли на кухню, всё уже стояло на столе – и холодец, и хлеб, и горчица, и полная рюмка водки.
Катя спросила Пашеньку:
– А ты не желаешь?
– Разве что чаю…
– А не водки? Нет?.. Ладно, садись, чайник сейчас принесу.
Она ушла в зал. Буквально тут же вернувшись с чайником, поставила на плиту и ушла снова. Было слышно, как она собирает на поднос блюдца и чашки.
– И всё время она так, – недовольно обронил Ваня.
– Она, Вань, любя. Знаешь, как она за тебя переживает?
Ваня невесело усмехнулся.
– Ага, любя… Извини, выпью. – И, подняв запотевшую рюмку, с каким-то ужасом на неё посмотрел. – Ты не думай, я всё так же – не пью. Ну а теперь душа просит.
Он вытянул губы, как вытягивают дети, пару раз поперхнулся и тем не менее, хоть и морщась, выцедил рюмку до дна. Когда нормализовалось дыхание, стал закусывать. Сначала ел торопливо, затем умереннее, а под конец совсем скис.
– Слышь? Она меня сегодня поцеловала.
И, однако же, это было не признание в чём-то необыкновенном.
– Как? – удивилась Пашенька.
– Для смеху, понятно. Когда за ней из мастерской выскочил. Разрешите, говорю, вас проводить? Смерила меня с ног до головы взглядом, прищурилась и спрашивает с издёвочкой так: «А это, собственно, зачем?» А что я ей скажу? А она тем же манером: «Ты, – говорит, – как – целованный или ещё нецелованный мальчик?» – «Я, говорю, ещё ни с кем ни разу не целовался». «Ну, тогда, – говорит, – я тебя сейчас распечатаю». И поцеловала. «Всё, – говорит, – теперь и ты, как все. Понравилось?» А что я ей скажу?
– А тебе понравилось?
– А то! – и он, как в детстве, забавно скривил свой толстогубый рот. – Ладно, говорит, пошли. Так уж и быть, говорит, стану тебя любить, раз тебя пока никто не любит. И пока досюда шли, всё обо мне выспросила: кто такой, откуда, как оказался в Москве. Выслушала и, с издёвочкой опять же, говорит: «Ладно! Станешь академиком – выйду за тебя замуж»!
– А ты академиком хочешь стать?
Ваня к ней повнимательнее присмотрелся и наконец махнул рукой.
– Понятно – клинический случай… Да, совсем из головы вылетело! Спросить хотел. Она сказала,