как их у нее мало, – подтягивает ногу, опирается на руки. Движения даются ей с трудом, ладони скользят в ее собственной крови, выпрямиться ей не удается, она пытается еще раз – все происходит так медленно, что начинает походить на галлюцинацию. Тело не подчиняется ей, почти слышно, как она тяжело дышит, ее хочется поддержать, помочь ей встать на ноги.
У Камиля возникло желание молить ее ничего не делать. Даже повернись тот тип минутой раньше, в том состоянии опьянения, помутнения рассудка, в котором находилась Анна, она смогла бы продвинуться вперед лишь на три метра, прежде чем первый винтовочный выстрел не рассек ее практически надвое. Но Камиль смотрит эту пленку через много часов после случившегося, и все, что он думает теперь, не имеет никакого значения, слишком поздно.
Анна действует совершенно безрассудно, это из области решений в состоянии чистого существования, не подчиняющегося никакой логике. На пленке это видно совершенно отчетливо: в ее упрямстве есть только желание выжить. Она как будто не женщина, находящаяся под угрозой смерти, когда выстрел в любую минуту может ее настигнуть. Она, скорее, похожа на пьянчужку, пытающуюся в конце вечеринки собрать свою сумочку, в которую вцепилась в самом начале и которая теперь тянется за ней, купаясь в ее крови, – эта пьянчужка, еле держась на ногах, ищет выход на улицу, чтобы вернуться домой. Можно подумать, что она борется с собственным помутненным сознанием, а не с винтовкой двенадцатого калибра.
На то, чтобы произошло самое главное, уходит меньше секунды: в голове у Анны нет ни одной мысли, она с трудом поднимается, обретает нечто вроде равновесия, юбка у нее по-прежнему задрана, и ноги видны до самых ягодиц. Она еще не встала на ноги, а уже начала бежать.
С этого момента все идет не так, становится просто собранием несоответствий, случайностей и оплошностей. Можно подумать, что бог, которому опротивело все происходящее, не знает больше, во что удариться, а актеры начинают импровизировать, и это уже никуда не годится.
Прежде всего потому, что Анна не понимает, где она находится географически, и никак не может найти хоть какие-нибудь ориентиры. Она даже бежать начинает в совершенно неправильном направлении. Она может сейчас протянуть руку, дотянуться до плеча мужчины, впрочем это обязательно случится, он обязательно обернется…
Она долго старается обрести равновесие – разум ее затуманен, одурманен. То, что она покачивается, но стоит, – просто чудо. Она проводит тыльной стороной руки по окровавленному лицу, склоняет голову набок, как будто к чему-то прислушивается, и хочет сделать первый шаг… И вдруг, непонятно почему, решает бежать. Видя все это на экране, Камиль теряет самообладание, он просто перестает что бы то ни было чувствовать.
Аннино решение верно. Только вот оно невыполнимо – ее ноги расползаются в луже крови. Она катится, как на коньках, в буквальном смысле слова. Наверное, это было бы смешно в каком-нибудь мультике, в реальности же выглядит жалко, потому что шлепает она по собственной