стати еще бы и ума капельку…
– Дотащу, дотащу, – успокоил его волколак. – Я, как-никак, Волху Всеславичу сын, оборотень из оборотней! Али зря Серым Волком прозываюсь, по-твоему? Я день и ночь бежать могу, ровно птица в поднебесье парит – двести поприщ[12] в день сделаю, десять пудов на спине утащу и не запыхаюсь!
– Да до Ратича почти сотня верст…[13] – озадачился Иван.
– Ну вот за полдня и добегу. Но уже завтра – утро вечера мудренее…
– Какого вечера – солнышко на полудне еще только!
– Просто поговорка. Мне сначала руку заживить надо. Отдыхай пока, Иван. И я отдохну.
Иван еще немного подумал, а потом нагло заявил:
– А у меня на коне еще и оружие оставалось! Как я теперь без меча буду? Что я – пастух, что ли, какой, с одним ножом? Я, чай, княжич, мне так-то невместно!
– А что – хороший меч был?
– Самый лучший! Мне его еще батюшка подарил – наилучший булат, рукоять самоцветная! Гюрята-коваль три дни над ним бился!.. а теперь татю какому-нибудь достанется, конокраду вшивому! Не дело княжичу – да вдруг без меча!
– Ладно, Иван, не кручинься, помогу тебе и в этой беде, – пожевал губами Яромир. – Я добрый… иногда.
– А что – у тебя тут оружие есть? – оживился Иван, завертев головой.
– Нету ничего. Головой подумай – зачем мне эта ржавчина? Прикинь-ка волка с мечом или кистенем на поясе – не смешно ли?
Иван представил такое зрелище и расплылся в широченной улыбке – вспомнились скоморошеские потехи, когда козлов или собак одевали по-человечьи, а потом гоняли со свистом, с улюлюканьем. Забава была веселая, вся детвора радовалась.
– Вот лук разве что найдется – посмотри в том углу, на крюке подвешен, – продолжил Яромир. – А врукопашную я безоружным выхожу – в промежуточной форме, чистым волколаком. У меня когти знаешь какие – ну чисто ножи!
Иван бережно достал указанное оружие. Превосходный лук – тугой, разрывчатый.[14] Внутренняя планка можжевеловая, внешняя березовая, усилен лосиными сухожилиями, склеен лучшим рыбьим клеем, рукоять выложена костяными пластинками. Кибить[15] пока еще «голая» – тетивы лежат в туле[16] вместе со стрелами. Аж восемь тетив – для всякой погоды. Сухожильные для влажной и прохладной, кишечные – для теплой и сухой. Но самые лучшие – из сыромятной кожи, эти и в зной, и в слякоть хороши. Там же, в туле, нашлись и петли из кожаных ремешков – для прикрепления тетивы.
Княжич аккуратно заправил подаренный лук в налучье[17] и закрепил его на перекидном ремне, накинув на левое плечо. А вот стрелы в туле надолго его заняли – очень уж интересными оказались, глаза так и разбегаются. Оперение от самых разных птиц взято – орлиные перья, соколиные, кукушечьи,