прямиком к Марине.
Встретили радушно. Уже привычно крепко пожал ладонь Владимиру Игнатьевичу, приложился к руке Нины Федоровны. Офицер все же! Манеры должны быть соответствующие. В царское время офицеры отличались исключительной воспитанностью. Тем более обер-офицерам в ту пору даровалось дворянство, в отличие от лиц, состоящих на гражданской службе, для которых это было недостижимой мечтой.
Расположились в гостиной. Журнальный стол, как и на дне рождения Марины, вдвоем с ее отцом быстро превратили в обеденный. Правда, не было такого количества блюд – ну так не праздник же! Обошлись и без спиртного – совершенно необязательно!
Разговор за ужином как-то сам собой перетек на сегодняшние события. Причем начала его любимая. Ее можно понять. Впервые не по телевизору, а наяву видела захват, произведенный бойцами СОБРа. Много ли на экране покажут?
– Даже лучше, чем в кино, папа! – с восторгом рассказывала она. – А Жора мне еще и рукой помахал с высоты. Как будто специально для меня все это делал! Так легко это у них все получилось и здóрово! А взрывы – прямо как на войне!
Василий Игнатьевич понимающе кивал в ответ, а Нина Федоровна, опершись локтями на стол, внимательно слушала.
Знала бы ты, милая, как это на самом деле тяжело. Когда на плечи давит «броня», снаряжение – дополнительный вес больше двадцати килограммов, а нужно столько, сколько требуется, выжидать перед началом заключительной, решающей фазы. Руки же предательски слабнут в напряжении. Так и кажется – вот-вот пальцы разожмутся сами собой, а под тобой – бездна. Такова цена этой призрачной красоты. Но об этом я, естественно, рассказывать тебе не стану. В твоих глазах я всегда должен быть уверенным, сильным и безупречным в своих действиях и решениях.
А война? Как хорошо, что ты о ней тоже ничего не знаешь! Особенно об ее изнаночной стороне: лжи, ненависти, предательстве, бездушии. Когда искалеченному пацану, еще вчерашнему школьнику, но с взглядом умудренного опытом старика, прошедшему Афган или Чечню, какой-нибудь чинуша, от которого и не зависит-то, по сути, ничего, нагло глядя в глаза, заявляет: «Я тебя туда не посылал»! Своего-то сынка тот всеми правдами-неправдами от армии отмажет. Ни за что не допустит отправки в этот ад. Потому и отношение такое скотское.
Но ты-то у меня точно к таким не относишься! Просто ты… ты у меня светлая, с чистой душой… И временами еще совсем наивная… Тебя можно только любить… и… беречь…
– Жора! А что это вы совсем ничего не едите? Не нравится что-то?
– Что вы, Нина Федоровна! Все изумительно вкусно! Просто в меня уже не лезет. Наелся деликатесов ваших – неделю можно к столу не подходить! И называйте меня, пожалуйста, на «ты», как Владимир Игнатьевич. Так намного проще и лучше. Договорились?
– Конечно! Но ты все равно поешь еще что-нибудь.
– Большое спасибо, но я хоть немного отдышусь. Такими темпами в одежду скоро влезать не буду…
– Ну передохни! А что просто так-то сидеть? Может, телевизор включим?
– Не надо, Нина, – вмешался Владимир