если он пройдёт путь раскаяния и искупления до конца… В этом случае я готов его даже уважать. Но восхищаться им? Тут лично меня Александр Шевякин разочаровал.
Да, для понимания того, что произошло с нашей Родиной, нужны поиск и обнародование фактов… Нужен широкий исторический анализ… Но ведь нужен и вполне определённый эмоциональный настрой. Нужны эмоции, нужны страсть, благородный гнев!.. Помните: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна…»?
Всё должно быть расставлено на свои места, измена и предательство должны быть названы своими именами и заклеймены! На рубеже 80-х —90-х годов Полторанин был лже-пастырем и опять претендует на роль – теперь уже якобы прозревшего пастыря… Но где гарантия, что он опять не заведёт доверившихся ему в болото новой ельцинщины, а то и толкнёт в пропасть? Он ведь прозрел лишь частично, очень не до конца!
И как быть с теми, кого Запад не выдвигал и не выдвигает в «пастыри», но кто никогда не заблуждался, не предавал Советского Союза и по мере сил все эти годы ему служил и служит?
Нет, рано рядиться Полторанину (о других вообще не разговор!) в тогу героя и будущего спасителя Отечества…
В моей небольшой книге, несколько дополненное второе издание которой с несколько изменённым названием предлагается ныне читателю, всех наболевших вопросов не рассмотреть и не решить. Но мне представляется полезным дать свой взгляд на события 1991 года, на предшествующие им явления в жизни СССР и на наше возможное будущее. Сразу предупреждаю, что не собираюсь соревноваться с другими авторами в деле снабжения читателя ворохом «жареных» фактов и разоблачительных цифр – чтение книг Платонова, Шевякина, Мухина, Пыхалова, Кара-Мурзы и так далее, чтение той же книги Полторанина обеспечивает нас в этом отношении с избытком. Мне хотелось вскрыть причины и логику негативных процессов, в том числе – в их истоках. Ведь в 1991 году СССР удалось предать лишь потому, что его на протяжении многих лет предавали до 1991 года… Повторю: предательство было не одномоментным актом, а растянувшимся на десятилетия процессом. Это, кроме прочего, я и хотел показать. А насколько мне это удалось – судить читателю.
В моей книге есть ряд сильных выражений на грани литературного «фола». Что ж, бывают такие моменты, когда нормативная лексика бессильна выразить суть происходящего и те эмоции, которые вызваны происходящим. Иногда резкие, жёсткие, непозволительные в повседневности слова сами срываются с языка.
Например, академик Мстислав Всеволодович Келдыш, многолетний президент Академии наук СССР, предельно воспитанный человек, отличался полным отсутствием в своём словаре крепких выражений в любых ситуациях. Тем не менее в мемуарах отмечен случай, когда Келдыш, выведенный из себя волокитой в деле реализации важного и актуального проекта, позволил себе на совещании в АН высказать в немногих, но крайне выразительных словах всё, что он думал по поводу разгильдяев. Эффект оказался поразительным – те же люди сумели всё сделать максимально быстро.
В