опробовал эту возможность, убив бессмертного, после чего, естественно, Вельзевул постарается вооружить таким оружием как можно большее число своих сторонников.
Азазель вышел из распавшегося вихря веселый, загорелый, франтоватый, дружески кивнул.
Я спросил шепотом:
– Ну ты как, что-нибудь узнал?
Он посмотрел несколько странно:
– Что с тобой? Как будто год не виделись!
– Прости, – сказал я виновато, – эти скачки туды-сюды так время сдвигают! Кажется, год прошел.
Он кивнул, лицо стало деловитым:
– Вообще-то в самом деле узнал.
– Ну, не томи!
Он понизил голос:
– Ад место не слишком-то радостное, знаешь? Особенно для ангелов. Но мятежные хоть и пали духом после поражения, но поневоле начали обустраиваться. Сперва там, где оказались. На это ушло времени… несколько столетий. Там и образовался тот ад, о котором все знают.
Я пробормотал:
– Начинаю догадываться.
– Правильно начинаешь, – заметил он. – Большинство там и обитали, но нашлись такие неспокойные, что постепенно начали по щелям и пещерам пробираться еще глубже, отыскивать намного более ужасающие места с огненными ручьями и реками, фонтанами горячей грязи, грохотом, дымом, гарью…
– Понятно, – сказал я. – Именно там новые заговорщики и свили гнездо? Я имею в виду, построили тренировочные базы?
Он кивнул:
– В самом неприступном месте. По слухам. Но пока еще не знаем, где они. Только примерно.
Он засмотрелся, как в нашу сторону мчатся, стараясь обогнать один другого, Бобик и Зайчик, оба жульничают, пытаясь помешать друг другу, и потому добежали к нам ноздря в ноздрю.
Я принял порцию уверений в любви со стороны Бобика, обнял и погладил по носу арбогастра, это начиная от ушей.
Азазель наблюдал с кривой усмешкой. Я сказал задето:
– А твой конь так может?
Он покачал головой:
– Сам знаешь, что нет. Твоих собаку и коня создавали люди.
– А люди, – сказал я с нежностью, – все делают с любовью. Ну, конечно, если это не касается других людей. Ну там брошенных щенков подбираем, пингвинов готовы от чего-то спасать.
Он смотрел с недоумением, я снова погладил подсовывающего голову Бобика, сказал с натужной бодростью:
– Но ад – хорошо, пусть даже и неприступное место. Зато концентрируются. С одной стороны, опасно, легче накапливаться для выступления, с другой – не нужно вылавливать поодиночке и ломать суставы.
Он отстранился, в глазах появилось недоумение.
– Ломать суставы? Зачем?
– А как узнать, – удивился я, – кто заговорщик, а кто просто погулять вышел? Можно, конечно, срывать ногти, засовывать раскаленный прут в задницу…
Он дернулся.
– Перестань!.. Не знаю, о чем думал Господь, когда создавал такое существо, но я почти понимаю и этих новых мятежников!
– Человек должен быть разносторонним, – сказал я строго, – и