дороге, он успокоился. До Троице-Сергиева монастыря было чуть больше трех верст, дорогу кучер знал хорошо, а время было ещё раннее.
– Думаю, что к началу литургии успеем, – уверенно сказал Артамон Савельевич сидящему рядом с ним дяде. – Бог даст, приедем вовремя.
– На Бога надейся, но и сам не сплошай, – засмеялся Иван Данилович. – В этом деле все зависит от дороги, лошадей и опыта кучера. Уж больно яркое солнце – не развезло бы дорогу.
Все последние дни Артамон Савельевич пропадал в монастыре и до приезда царя вместе с архиепископом Даниилом и всей монастырской братией проводил время в трудах и заботах – готовились, как и подобает в таких случаях, «не ударить в грязь лицом» перед Великим государем.
Троице-Сергиев монастырь молодой царь посещал часто, потому что считал святого Сергия Радонежского своим небесным покровителем и заступником. Каждый раз, приезжая сюда на богомолье, царь делал монастырю богатые дары и вклады, искренне веря в то, о чем говорил старец в последние годы своей жизни: «Чтобы долго жить, надо делать добро… и не только брать, но и давать».
Несмотря на все старания кучера, к началу божественной литургии путники опоздали. Артамон Савельевич понял это, когда проехали Святые ворота монастыря: никого, кроме десятка стрельцов и нескольких ратных человек в парадных доспехах, у ворот и на самой площади не было. Он сразу вспомнил про «плохую примету», о которой говорил кучер Прохор.
До Троицкого собора, где покоится прах великого Сергия Радонежского, шли пешком. «Теперь уже все равно, – думал Артамон Савельевич. – Семь бед – один ответ!»
Подойдя к собору, остановились у его стен, помолились у гробниц царя Бориса Годунова, его жены Марии Григорьевны, сына Фёдора и дочери Ксении (в иночестве Ольги).
– Вот судьба! – тихо сказал Иван Данилович. – Не приведи Господь!
Оля взяла за руку своего жениха и полушепотом сказала:
– Здесь хранится дар царя Бориса монастырю – чудотворный образ святой Троицы в золоте и драгоценных камнях. А ещё в ризнице собора хранится золотой крест с драгоценными камнями, присланный в дар преподобному Сергию Царьградским патриархом Филофеем.
Пока они пробивались сквозь толпу в храм, Алексей с интересом слушал Олю.
– Там же впервые я увидела сандалии преподобного Сергия, более тридцати лет бывшие на его ногах в гробе.
На паперти храма, ежась от холода в своих лохмотьях, стояла большая толпа нищих. Некоторые из них, особенно те, которые были здесь впервые, через полуоткрытые массивные двери старались заглянуть внутрь храма, расписанный знаменитым Андреем Рублевым и его учениками; хоть одним глазком увидеть иконостас, в центре которого красовалась рублевская «Троица».
У ворот храма Артамон Савельевич встретил сотника Якова и от него узнал, что царь решил сократить свое пребывание в монастыре и уехать в Москву сегодня после полудня.
В храме было много народа, от жары потрескивали свечи, торжественно звучала божественная литургия. Царь, окруженный высшим духовенством и ближними