грез!
Надо выпустить пар, иначе убью его!
Я смотрю на потухший экран и плачу. Я не хотела этого, правда не хотела! Черт, как все сложно! Макс не берет трубку, теперь еще и Гриша не хочет со мной разговаривать, Али нет и мне даже не с кем поговорить! Я заливаюсь слезами и жалостью к себе. Закрываю шторы и ложусь под одеяло, уставившись в стену, и снова возвращаюсь в прошлое.
Гриша был единственным другом, с которым я тогда общалась, и с кем мне было интересно. Мы втроем облазили все этажи той высотки, пока не нашли самое безопасное и укромное место с точки зрения Гриши. Разводили костер и сидели, разговаривали, играли в карты, а иногда и просто смотрели друг на друга. Лишь Скиф, скакал как ненормальный, заставляя нас уворачиваться от его языка и слюней. Приходя домой, моя мама никак не могла понять, почему я вечно грязная и от меня пахнет костром, и собакой. Потом, когда мне исполнилосьчетырнадцать, моя мама, застала нас с Гришей за очень интересным занятием…
Гриша меня поцеловал. Ну, если быть точнее, то это я его поцеловала, но он ответил мне, и еще как, но сейчас это и не важно. Тогда нас застукала мама и устроила такой скандал, что я месяц сидела под замком, мне запрещалось видеться с ним и наши тайные встречи с Гришей, сводились к открытому окну, через которое мы разговаривали. Пока однажды и это не закончилось.
Он просто не пришел. И на следующий день тоже. И так целую неделю. Сначала я подумала, что у него что-то случилось, но потом моя мама сказала, что поговорила с ним и объяснила ему, чтобы он не приходил сюда больше, иначе вызовет полицию. Я кричала, что ненавижу ее, но она была непреклонна. И я сбежала к нему. В высотке его не было, и я решила подождать, не заметив, как уснула. Меня разбудил Скиф, облизывающий мое лицо, поднявшись, я увидела, что на меня смотрит Гриша, но какими-то чужими глазами.
– Гриша, что-то случилось? – спрашиваю я
– Случилось! Не приходи сюда больше Марусь, не нужно! Твоя мама права, я тащу тебя на дно, где оказался сам! И не смогу сделать тебя счастливой! – говорит он серьезным тоном.
– Что? Не слушай ее! Мы же просто общаемся и ничего плохого не делаем, мне хорошо с тобой! О чем ты говоришь, какое дно?– спрашиваю я, сдерживая себя, чтобы не расплакаться.
– Марусь, я не хочу делать тебе больно, но так продолжаться не может! Я люблю тебя! Давай оставим все как есть, прошу! Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы! – говорит он, опустив глаза.
– Гриша я… – начала я, но он перебивает меня
– Я позвонил ей, она знает, где ты! Скоро приедет сюда с нарядом – тихо шепчет он, и я плачу.
– Что ты наделал, Гриша? Теперь тебя посадят! Уходи отсюда, прошу, не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! – реву я, держась за него.
– Маруся, я…– но я не слышу ничего кроме воя сирен, подъезжающих машин
– Беги, Гриша! Беги! Я их отвлеку! – и я уже несусь на всех парах вниз, чтобы дать ему возможность сбежать, зная наверняка, что моя мать неспроста устроила это все. Хочет засадить его, чтобы он никогда ко мне больше не приближался.
Гриша не стал бежать, и его взяли