на девушку, как фраза «хороший мальчик» на собаку, и меня передергивает.
Ллойд облокачивается о спинку стула и скрещивает руки. Если бы его взгляд мог воздействовать физически, от меня не осталось бы уже ни следа.
– Бывает, просыпаешься утром, – растягивает слова миссис Хилтон, – смотришь вокруг и понимаешь: что что-то не так. У тебя есть дом, отлична работа и счастливая семья. Но что-то все равно гложет тебя изнутри, обида прожигает до костей, и злость не дает покоя. И как бы много хороших событий ни происходило в жизни, наше сознание посылает нам сигналы неприятных моментов прошлого. Так мы называем незакрытый гештальт.
– Сегодня я не заправил постель и постоянно думаю об этом, – говорит кто-то в кругу. – Это тоже незакрытый гештальт?
Наши гляделки с Ллойдом продолжаются. Он будто пытается заставить меня отвести взгляд, но я смотрю в изумрудный омут, чувствуя, как он затягивает меня воронкой.
– Ты лучшее, что случалось со мной, Олли.
– А я не доела спагетти, и теперь мысль о том, что они испортятся, следует за мной по пятам.
– А я в детстве прошла мимо бездомного щенка и теперь постоянно думаю о том, что стоило наплевать на родительский запрет и забрать его домой.
Каждый в кругу рассказывает истории своих незакрытых гештальтов, углубляясь все серьезней, затрагивая личные темы. Мы с Ллойдом терпеливо молчим, ведя немой диалог между собой. Мы сидим друг напротив друга, и нас разделяет не только пять метров, но и тысячи несказанных слов, океан обид и ураган ненависти. С каждой секундой напряжение межу нами нарастает. Еще немного – и центр круга озарит настоящая молния.
Ллойд с силой сжимает скулы, да так, что на лице играют желваки.
– Я никогда не оставлю тебя, Олли.
Я закрываю глаза и усмехаюсь всплывшей в памяти фразе этого лживого ублюдка.
– Однажды я ушел, потому что думал, что все кончено. – Голос Ллойда звучит решительно, и я не тороплюсь открывать глаза, прекрасно зная, что он так же с издевкой смотрит на меня. – Я сжег мосты и начал новую жизнь. Но куда бы меня ни заводила судьба, в каких отдаленных уголках планеты я бы ни находился, она все равно следовала за мной, не давала мне спокойно жить. Я чувствовал ее присутствие. Единственная мысль, которая сейчас мне не дает покоя: а что если ей пришлось пережить что-то ужасное после моего ухода, ведь я обещал ей всегда быть рядом.
От его слов мне становится тошно. В зале воцаряется гробовая тишина, и слышен лишь мой тихий смех. Открыв глаза, я замечаю, что все с легким осуждением смотрят на меня. Кроме Ллойда. Он ухмыляется.
– А какой ваш незакрытый гештальт, мисс Фостер? – с вызовом спрашивает преподаватель, призывая меня к участию в этой групповой «недотерапии».
– А я их предпочитаю не открывать, – спокойно отвечаю ей. – Я не даю пустых обещаний и избегаю пустословов и лжецов.
Я отдаюсь во власть ненависти и с удовольствием наблюдаю, как белеют костяшки его рук. Как он сжимает губы в тонкую полоску. Наслаждаюсь тем, как искрятся от злобы его глаза.
Сейчас