пахнет палёной травой, и уже мечутся по тёмной площади сине-красные проблесковые огни и воет сирена, заглушая всё ещё гремящую в машине иноземную музыку.
– Вот ты где, – сказала она.
– Да, – он кивнул, глядя на приближающиеся цветные огни.
– Э, нет. Так не пойдёт. Помнишь дом в Зельеве переулке?
– Конечно, помню.
– Беседку?
– Да помню!
– Там уютно?
– Да. Если один.
– Тогда садись на скамью.
Вокруг было темно и нестерпимо хотелось спать.
– Проснись.
– Чего тебе?
– Сколько их было?
– Четверо.
– И что ты сделал?
– Как что? Надрал им загорелые задницы.
– А дальше?
– Дальше? Слушай, дай поспать, пожалуйста. Устал я что-то…
Он проснулся от холода и не сразу понял, где находится. Сверху нависал потолок из досок. Всеслав повернул голову и резко сел.
Он лежал на скамье беседки, полностью одетый. В заднем кармане джинсов лежал какой-то камешек, отчего он почувствовал себя принцессой на горошине. На дворе стояла дневная серая хмарь, моросил нудный дождь и стоял адский холод. Всеслав потёр глаза, зевнул и поднялся на деревянные от озноба ноги. Залез в карман, выудил нечто. Разглядел на ладони желтоватую игральную кость, сунул в передний карман.
На дворе было пусто и пахло дымком. Он вышел из беседки. Кругом поднимались дымы, и над трубой дома №6 тоже стоял серый столб. Всеслав машинально взглянул на запястье, где всегда были часы Casio G-shock, но там было непривычно пусто. Тогда он обхватил себя руками за бока и затрусил к дому. Поднялся по ступенькам заднего двора и юркнул в дверь.
Тут было сумрачно и тепло. Он торопливо прошёл в ванную, залез под душ и просидел там минут двадцать, впитывая блаженное тепло. Ни о чём не хотелось думать, да и мыслей не было. Но тут же прокралась мысль: накануне он вновь лёг спать в печи, предварительно раздевшись. Как он очутился во дворе, да ещё одетый, он вспомнить не смог. Бездумно просидев в ванной ещё пять минут, он вылез, привёл себя в порядок, и пошёл в кухню.
На табурете против печи сидел очередной незнакомец. Он даже не обернулся, когда Всеслав вошёл. На нём был голубоватый выцветший от многочисленных стирок балахон врача, на ногах кроссовки. Чёрную шевелюру покрывала шапочка с завязками на затылке, лицо скрывала чёрная борода. В печи, там, где прошлой ночью спал Всеслав, весело плясал огонь и незнакомец ворошил рубиновые уголья чёрной древней кочергой.
– Доброе утро, – сказал Всеслав, пересёк кухню и уселся у окна за столом. Незнакомец хмуро кивнул, окинув его черными круглыми глазами, в которых даже не было видно отсвета огня. А Всеслав отчетливо вспомнил, как накануне укладывал свои вещи на лавке. Он взглянул туда, но лавка была пуста. Верно, ведь одежда на нём…
– Вы очередной гость? – отрываясь от странных мыслей, спросил Всеслав, потому что молчать было неприятно.
– Нет, я хуже татарина,