ответственно заявила она.
– Как-как? – невольно вырвалось у меня.
– Прр ртрпр! – взволнованно всплеснула она паучьими лапками.
– Простите, не понимаю, – покаялся я.
Я опустился на колени, чтобы лучше слышать.
– Вы не могли бы повторить?
– Пр! – весело воздело лапу оно и наставительно постучало мне ею по лбу. А потом р-раз – и шустро запрыгнуло прямо ко мне на шею.
– Фр!!! – потребовало оно и указало лапой вперед.
Убедившись, что я и не думаю выполнять ее указания, свесилось вниз и уставилось на меня обиженно-удивленными паучьими глазками.
– Ладно. Пр так пр, – сдался я, поднялся на ноги и потопал в указанном направлении.
Существо весело размахивало лапами, указывая, куда мне сворачивать. Наконец мы добрались до магазинчика, чьи стены были прозрачными, а двери украшены арабскими буквами.
– Мр, – спрыгнуло существо и отвесило мне галантно-кокетливый реверанс.
После чего махнуло лапой в направлении магазина и поспешно затесалось в толпу, скользя и просачиваясь между пассажирами. Я вздохнул и вошел внутрь.
Глава 6
Совесть на развес и любовь к маньякам
Интерьер магазина впечатлял.
Больше всего он походил на рождественскую распродажу конфет.
Совесть и благие намерения тут продавали фасованными, обернутыми в блестящую фольгу; в сыпучем виде, отвешивая столько, сколько надо; в виде искрящихся декоктов, во флаконах из толстого стекла, по форме напоминающих бутылки коньяка; спрессованную в сахарные драже и даже в виде баллончиков для распыления перед лицом противника – своего рода разновидность шокеров и газовых баллонов для самозащиты, но, нужно признаться, куда более эффективных.
Покупатели были!
Очереди огромные… правда, как я заметил, никто не затаривался совестью для себя: все просили оформить подарочный пакет с открыткой «Для тещи», «Для зятя», «Для любимого начальника». Я стал в очередь за дородной теткой в меховой муфте.
Очередь пихалась, работала локтями, огрызалась и даже кусалась.
Вот, ей-богу – кусалась!
А с сантиметровыми клыками это не так уж весело…
Все закончилось, когда продавец – изможденный парень в фартуке с четырьмя руками, беспрерывно фасующий, пакующий, заворачивающий и нарезающий совесть, зарычал:
– Я вам сейчас совесть из баллончиков распылю!
Толпа опомнилась, одернула пальто, расчесала мех, пригладила чешую… (В этот момент до меня дошло, что меховая муфта женщины, за которой я стою, – на самом деле ее естественный мех.)
Наконец очередь дошла и до меня.
– Мне грамм двести совести, – скромно попросил я. – В сыпучем виде.
Парень пожал плечами, потянулся и снял фартук.
– Ээээ? – оторопело сказал я.
– Моя смена закончилась, – с наслаждением и хрустом зевнул он, демонстрируя безупречный набор клыков.
– Аааа… как же я? – недоуменно вопросил я.
– А мне какая разница? –